Теперь Григорий застывшим взглядом упёрся в симпатичную Юлю, и чувствовал сильнейшую скованность. По-видимому, новенькая ничего не знала о проблемах лейтенанта, но это не извиняло её в глазах Старыгина. Все присутствующие затаили дыхание, ожидая последующей сцены. Обычно в таких случаях лейтенант извинялся и выходил из помещения. На этот раз, глядя на девушку, Старыгин чувствовал, что нервное напряжение уже зашкаливает, но из своей природной вежливости попытался хотя бы на мгновение подавить в себе раздражение. Этого оказалось достаточно: прислушавшись к словам следователя, он забыл о своей фобии.
– …Это уже третий случай бесследного исчезновения, но если первые происшествия ещё можно чем-то объяснить, то последнее, бесспорно, за гранью реальности. Сами посудите: первый случай – исчезновение «Форда» вместе с владельцем, хозяином спортивного зала, Евгением Харламовым.
Григорий кивнул, и Юля с воодушевлением продолжила.
– Можно предположить, что это похищение. Харламова оглушили, машину погрузили на грузовик-эвакуатор. Тем более что там нашли тормозной след похожего грузовика (Григорий снова согласно кивнул – он уже был в курсе). Впрочем, следы предполагаемого похитителя исчезают на одной из автотрасс по направлению к Серпухову. Это как раз второй случай (брови Григория слегка приподнялись). Немного пофантазировав, можно придумать какую-нибудь правдоподобную версию, объясняющую и эту пропажу. Но попробуйте объяснить исчезновение поезда из двенадцати вагонов, не считая электровоза, стоявшего ещё полчаса назад у вокзала, вместе с железнодорожным полотном и куском перрона. По сообщению патрульного 17, на месте всего этого – огромная яма с абсолютно отвесными, гладкими стенками. Мистика какая-то…
Юля рассуждала о последних событиях, совершенно не обращая внимания на состояние собеседника. И её нежный голосок Григорий невольно сравнил с русалочкой из Диснеевского мультфильма, который смотрел когда-то с дочерьми. Старыгин медленно приходил в себя. Нельзя сказать, что опера полностью отпустило, слишком долго его изводило горе. Однако перед ничего не подозревающей Молчановой происходило нечто из ряда вон выходящее, по мнению присутствующих здесь старых товарищей Григория: фобия лейтенанта явно дала сбой. Посреди коридора теперь стоял уже не убитый горем мужчина, а офицер оперативного отдела, подтянутый и хладнокровный. Горечь потери уже не сжимала сердце ледяной рукой, мешая жить, её отодвинули на второй план новые факты странной череды событий.
– Я веду это дело. Где отчёт о последнем случае?
Слегка глуховатый, с хрипотцой, голос раздался в коридоре и все, кто присутствовал при этом, замерли: их товарищ давно уже не проявлял инициативу, лишь выполняя распоряжения начальства. Правда, выполнял приказы безукоризнено. На этот раз лейтенант сам вступил в разговор с женщиной, и при этом ещё вспомнил, что сам когда-то вёл это расследование! Правда, несколько поздновато, но... Опера, в молчании наблюдавшие сцену столкновения Григория и Юли, огласили отдел радостными криками, и Старыгин исчез, скрытый спинами смеющихся товарищей от изумлённой Молчановой. Жизнь вошла в новое русло.
* * *
В сумерки, когда вечернее небо начинает менять цвета от нежно-розового, до бархатного тёмно-синего с серыми прожилками облаков, воздух постепенно очищается от смога. Поздней ночью большинство плотно закрытых на день окон распахиваются навстречу свежему, несущему прохладу, ветерку. На этот раз правда, люди предпочитали сидеть в душных комнатах, поскольку на улице бушевал шторм.
В ночной тишине, нарушаемой только порывами шквального ветра, шорохом листвы и скрипом деревьев, по саду осторожно двигался изящный девичий силуэт. На лужайку перед домом выкатился Patron Strike 250, поддерживаемый симпатичной девушкой с пышными иссиня-чёрными волосами. Поставив мотоцикл за гараж, она обошла вокруг дома, и по верёвке, едва различимой среди плюща, покрывающего стену, залезла на крышу одноэтажной веранды на заднем дворе.
Окна спален на втором этаже выходили как раз на эту сторону. Девушка замерла на краю крыши и внимательно осмотрелась. Первый проём – спальня отца, дальше её окно, распахнутое настежь, снаружи были плотно прикрыты только ставни, что оказалось очень предусмотрительно – буря обрушилась на город внезапно. Боясь разбудить отца, она ступала мягко и не торопясь, кошачьей походкой, стараясь не грохнуть металлической черепицей.