— Зачем?! — закричала что есть сил. — Зачем заставляешь меня это видеть!?
— Потому что это то, что я есть! — рассвирепел Руанн.
Я отшатнулась. Никогда мне не доводилось видеть Руанна рассерженным по-настоящему, он всегда держал себя в руках. И вот сейчас — сорвался. Впервые. И огонь злости не желал гаснуть. Руанн не счёл нужным скрывать настоящие эмоции.
— Я именно такой! Я, слышшишь, я решшаю, сколько рабов появится в Гнезде в текущем году! Я решшшаю, как к ним будут относиться! Моя воля, мой закон! И, будь ты проклята, это мой город! И никто, — он наклонился ближе, — никто, даже ты, Лин, не посмеет меня ослушшаться! Будешь создавать мне проблемы — до конца дней под замок посажу и приходить буду, когда заблагорассудится. Так сказать, для подержания физической формы.
Он хищно оскалился. Мне привиделась клетка — та самая, в которой он сидел на «Станции 5». Именно в клетке я видела такого Руанна в последний раз.
Зверь вырвался наружу. Мужчина, которого я боялась с первого дня нашего знакомства, — вот он, сидит передо мной, готов наброситься и разорвать на куски, сделай я хоть один неугодный ему шаг.
Я посмотрела ему в глаза. Кивнула.
— Я всё поняла, судья Руанн. Можно… можно мне уйти?
— Иди, — бросил он, вставая.
Я направлялась в спальню, чувствуя его шаги позади меня. Его дыхание на затылке — волнительное и в то же время мерзкое ощущение. Я позволила раздевать себя, прикасаться губами к груди. Не сопротивлялась, когда он усадил меня себе на колени. Молчала, когда развёл ноги в стороны…
И лишь когда всё закончилось, поздним вечером, находясь в коконе его объятий, я прошептала:
— Поедем на Переправу послезавтра, рано утром.
Я не видела его лица. Лишь услышала немного запоздалый ответ, прозвучавший надтреснутым голосом:
— Почему так рано?
— Потому что там людей меньше в это время.
И потому, что в это время на Переправе смена караула. Охрана, конечно, далеко, она в основном корабли защищает, но судья неизменно вызывает интерес. Тем более судья Руанн.
— И я хочу поехать туда одна… Без охраны…
— Это невозможно, — категорично ответил Руанн.
— Руанн, — я обернулась к нему,— я прошу тебя. В память… в память о том отношении, которое у тебя было ко мне до похищения.
Он не стал отрицать, что отношение изменилось. Медленно потянулся к моему лицу и отвёл прядь волос в сторону. Я ожидала потока вопросов, но их не было.
— Хорошшо, — медленно ответил Руанн. — Всё будет так, как ты захочешшь.
Через час, когда ящерр уснул, я выбралась из постели. В начале совместной жизни с Руанном мне было тяжело уснуть, и ночью я могла гулять по дому. Слуги об этом знали, да и Руанн привык.
Я вышла из комнаты и направилась в кухню.
Распорядок дня Возницы производил впечатление, будто она бодрствует двадцать четыре часа в сутки. Я так и не узнала, в какой комнате она спит, что ест и где её эфемерный муж. Как и когда они видятся, если эта женщина почти не выезжает из дома?
Вопросы, вопросы…
Возница находилась на кухне, отдавала последние распоряжения. Служанка, увидев меня, вздрогнула. Она дослушала управляющую до конца и молча удалилась.
— Здравствуйте, Лин, — чинно поздоровалась Возница.
— Здравствуйте, Возница. Я хотела вас попросить… Хочу с Руанном на Переправу поехать… послезавтра утром. Приготовьте нам… угощение.
Женщина кивнула. А у меня создалось впечатление, что она ни черта не понимает. Что точь-в-точь переданные Вирой слова имели для неё лишь буквальный смысл.
— Вы понимаете, о чём я говорю?
Она снова кивнула. Спросила недоумённо:
— Почему вы думаете, что не понимаю?
Я посмотрела на неё внимательно, размышляя о том, что она либо великолепная актриса, либо у Виры помутнение рассудка, и она сказала мне неправду насчёт Возницы. А ведь рассудок Виры — что камень, об него ножи точить можно.
К тому же Руанн Возницу уважает неспроста. Она не может быть шпионкой. Мне не оставалось ничего другого, кроме как уйти из кухни.
Уйти, лечь под тёплое одеяло, завернуться в объятия моего судьи и хотя бы на короткое время забыть, что человек, которого я любила, превратился в чудовище…
Я строго одёрнула себя. Я не люблю Руанна! Если бы любила — давно бы стала ящеррицей. И он не превратился в чудовище — просто показал своё истинное лицо.
Глава тринадцатая
Следующий день прошёл в неком подобии идиллии. Руанн впервые за два дня казался спокойным. Я ловила на себе его пристальный, задумчивый взгляд и отвечала сдержанной улыбкой.