Ну что ж, я тоже могу играть по твоим правилам.
Подошла к рубильнику и отключила микрофоны. Не хотелось, чтобы наш разговор слышали постовые. Глава не узнает, а кроме него и Лекс-Ка мне на станции некого бояться. А теперь, пожалуй, поговорим.
Подошла к клетке.
— Когда я увидела тебя впервые, ты меня привлёк. Такой… окутанный властью, силой… — сделала паузу, оглядела его, как покупатель рассматривает живой товар на рынке. — Посмотри на себя сейчас, — хмыкнула. — Но… это не самое страшное…
Улыбнулась расслабленно. Сняла заколку — и волосы рассыпались по плечам. Запах духов распространился по комнате. Ящерр молчал и смотрел напряжённо.
— Так ты хочешь знать, что самое страшное, ящерр?
Он скривился.
— Ты не особенный… Ничем не отличаешься от других. Ты говоришь то же самое, что в подобных ситуациях говорят другие мужчины, неважно — ящерры они или обычные земляне.
— Тебе говорили? — резко спросил судья.
Я подняла кресло и села на него в той же позе, что и раньше, лишь ноги шире развела. Положила руки на спинку, опершись на них подбородком.
— Я женщина, добившаяся успеха на мужском поприще. Поверь, если бы я была пустышкой, мне бы не доверили делать то, что я делаю. Да, ящерр, мне угрожали, меня запугивали, указывали на моё место множество раз! Но, как видишь, я сумела всё преодолеть.
Он пожирал меня голодным взглядом. Хищник, избравший себе жертву. Раздразнённый, а потому ещё более опасный.
— А спать с мужчинами тебе часто приходилось? Это тоже часть твоей работы?
— Ни разу. Ты — не в счёт! Ты же другого вида. Ящерр, для меня ты практически животное… — и засмеялась громко.
Он поморщился. В глазах — лёд.
Я уже вошла в раж, хотелось добить его окончательно.
— Ты думаешь, нам нравится быть с ящеррами? Вы используете влечение, принуждение, которому мы не можем противостоять. Если бы не это — быть бы вам на этой планете монахами. Или начали бы ящерриц усиленно импортировать. Их, я погляжу, намного меньше, чем вас, мужчин.
Наступил его черед смеяться. Но лёд во взгляде никуда не исчез.
— Мы далеко не всегда используем влечение. Поверь, девочка, далеко не всегда.
— Не всегда? — хмыкнула. — Но довольно часто, не так ли? Иначе зачем бы им соглашаться? Как можно идти в постель с ящеррами… с животными… с тобой добровольно?
Я чувствовала, что ступила на зыбкую почву. Хотелось поскорее завершить разговор и уйти, но приходилось доигрывать роль до конца.
Ящерр оскалился.
— Ты удивишшшься, но таких много. Это для вас, повстанцев, нашшш мир столь ужасен. Для тех, кто принял закон, жить намного прошще. И женшшщины вашши ради выгоды почти на всё согласны. Они добровольно, в трезвом уме исполняют всё, что ни попроси, — он слегка подался вперёд. — А просил я о многом.
Он сделал вид, что задумался, но я знала — нужная фраза ждала своего часа.
— И ты тоже будешшшь делать всё, что я попрошшшу… в своё время…
Моё лицо не дрогнуло. Это стоило мне невероятных усилий. В душе бушевал ураган, но моё лицо не дрогнуло.
— Жаль… Мне хотелось, чтобы в памяти ты остался эдаким… судьёй с чувством меры… А у тебя его нет. Как, впрочем, и у большинства мужчин.
— С чувством меры, это как? — спросил насмешливо. — Чтобы не сажал тебя на поводок, когда весь этот фарс закончится? Не запирал в тёмной комнате, где ты солнца годами не будешшь видеть… Венилакриме?
— Я и так не вижу солнца годами, ящерр. Я живу под землёй с шести лет.
Финальный аккорд.
А теперь убежать, чтобы он не заметил, как мне страшно.
Поставила кресло на прежнее место и направилась к выходу. Постучала во входную дверь — запустить охранников обратно.
Судья смотрел мне вслед. Я этого не видела — чувствовала.
— У тебя не будет выбора, кроме как смириться.
Он почти шептал. Говорил о том, чего я подсознательно так сильно боялась — мести ящерра. Ведь его же выпустят, он слишком ценен, чтобы быть убитым. И тогда он объявит на меня травлю. И меня сдадут рано или поздно.
Злость клубилась внутри. Злость помогла взять себя в руки и затолкать страх подальше.
— Захочешь поговорить по сути — сообщи. Но ради твоих банальных угроз я больше не явлюсь сюда. Даже если мне придётся ради этого покинуть станцию.
Закрылась круглая дверь-болт. Коридор отделил меня от запертого в клетке судьи.
Ящерры, почему вы такие… люди?
***
— Он отказывается есть, — с ходу сообщил Глава.
Впервые мы разговаривали не в его кабинете, а в рабочей лаборатории.