Лодка начала разворачиваться, а я не мог оторвать глаз от гигантской двурогой скалы, вздымавшейся из океана справа от меня. Кое-где на склонах ее теснились рощицы невысоких деревьев, на пологих площадках зеленела сочная трава, и даже на расстоянии можно было различить темные отверстия пещер, испятнавшие белый камень. Так вот он какой, Лабиринт, — белый двузубец на фоне темно-фиолетовых туч и черных волн!
— Весла правого борта на воду! Цино, убавь парус!
Мы налегли на весла, лодка, раскачиваясь и скрипя под ударами волн, закончила поворот.
— И за что напасть такая! Все сидят себе дома, а ты тут мокни! — пробормотал Нийо, мой сосед слева.
Я повернулся и задал давно интересовавший меня вопрос:
— А почему, собственно, сюда послали именно наш корабль?
Из-за надвигающейся непогоды три лодки не вышли сегодня на промысел, нашу же отправили для совершения торжественных молений. Одному из местных пророков приснился вещий сон, смысл которого заключался в том, что, если принести Лабиринту щедрые жертвы, он перестанет насылать на рыбаков бифэней. Невзирая на риск и явную несуразность затеи, экстренно собравшийся Совет старейшин санкционировал нашу экспедицию, хотя океан вокруг Лабиринта, по понятным причинам, считался местом проклятым, и моления здесь совершались всего пять или шесть раз за все время существования деревни Трех Лун.
— А кого же еще посылать? — мрачно удивился Нийо. — Каждый из кораблей принадлежит своему поселку, а на нашем — команда смешанная. Кого же и посылать, как не нас. Во-первых, тогда будет считаться, что в жертвоприношении приняла участие вся деревня, а во-вторых, если мы потонем или нас бифэни сожрут, не так жалко будет. Ты думаешь, почему Паоси тогда вызвался с Янгунем сразиться? Рыбы-то в обоих кораблях одинаково было.
— Так почему же?
— А потому, что так заведено. Совет всегда нас на опасное дело определит. Да ты не знаешь, что ли, что у нас команда в основном из штрафников состоит?
Ответить я не успел — длинная волна с грозным урчанием накрыла лодку. Вал с шипением обрушился на нас и схлынул, лодка, подобно поплавку, выскочила на поверхность.
— Эй, на руле! Спишь?! Потопить нас хочешь?! — проревел Паоси, мощным голосом перекрывая гул разгневанного океана.
Лодка вильнула вправо, влево, выровнялась и взлетела на очередную украшенную пенной шапкой волну. Под ногами у нас плескалась вода, над головой хлопал отяжелевший парус.
— Попали в переделку! — Нийо сплюнул за борт и поднес висящие на шее амулеты ко лбу.
— Ерунда! Когда суп хлебаешь, в котле и то волны больше! — заорал, обернувшись, Киви, в глазах его светилось отчаяние и злое упрямство.
Я оглянулся назад, но Лабиринта уже не было видно — низкие тучи скрыли его от глаз. Не было ни берега, ни звезд, ни солнца — никаких ориентиров, только темное небо и темная вода вокруг.
— Убрать парус!
Парус медленно, словно нехотя, пополз наверх, и снова нас накрыло волной.
Много раз за это плавание я прощался с жизнью и неожиданно для себя воскресал. Волны захлестывали нас, не давая передышки, мы вычерпывали воду как бешеные, но уровень ее в лодке не опускался ниже колен. Зловеще хрипел сорвавший голос Паоси, и мир казался адом. Время застыло, а суша пропала, поглощенная океаном. Руки и ноги мои уже не чувствовали усталости, а вернее, это я не чувствовал рук и ног. Я умер, превратился в автомат, размеренно работающий веслом и поминутно изрыгающий попавшую в него мутную соленую воду. Страх умер. Смерть представлялась мне доброй феей — она одна способна была вызволить меня из этой чертовой карусели.
И все же, когда Паоси, напрягая глотку, просипел: «Справа по курсу бифэнь!» — все во мне содрогнулось. Это было уже слишком. Я бросил весло и закрыл лицо руками. И тут же ощутил сильный толчок в спину.
— Очнись! Сейчас на счету каждое весло!
Я послушно вцепился в рукоять весла, точнее, повис на ней.
— Цино, к рулю! Поворачивайте налево! Будем выбрасываться на берег, иначе нам не спастись.
Неужели он еще знает, где берег, вяло подумал я. Лодка начала разворот, и в этот миг ударившая в правый борт волна едва ее не перевернула. Если бы я не вцепился в весло, меня бы наверняка вышвырнуло в воду, — кого-то из рыбаков, судя по истошному крику, такая участь уже постигла.
Следующая волна приняла лодку на гребень, и я увидел костистый, похожий на рыбий, но только чудовищных размеров плавник, движущийся в нашем направлении.
— Держись!
Лодку бросило в пропасть, развернуло и, словно пойманную на гигантский крючок рыбину, потащило к призрачному берегу.
Я очнулся от страшного треска за моей спиной и тут же понял, что погружаюсь в темную глубину. Сопротивляться не было сил, и я с облегчением подумал, что уж теперь-то наверняка все кончится, как вдруг могучая волна, словно рука великана, подхватила меня, выволокла на сумрачный свет и понесла вперед…
Была глухая ночь. Я поднял голову и огляделся. Затянутая тучами луна почти не давала света, и все же мне удалось кое-что рассмотреть: я лежал на пустынном песчаном пляже, а справа от меня, далеко впереди, мерцал робкий огонек костра.
Спасен! Неужели спасен?! Я медленно стал подниматься на ноги и с удивлением обнаружил, что конечности у меня целы. Тело, конечно, болело, но это давно уже стало для меня привычным — на такие пустяки не стоило обращать внимания.
Волнение на океане улеглось, и белая, словно фосфоресцирующая, полоса прибоя мирно шуршала метрах в двадцати от меня. Насколько хватало глаз, поверхность океана была чистой, ничто не указывало на то, что совсем недавно здесь затонула большая лодка. Но, может быть, меня отнесло слишком далеко от места крушения?
О том, как мне удалось спастись, я размышлять не стал, значительно важнее было решить, что делать дальше. Первым моим желанием было идти к костру, разведенному, по всей видимости, моими спасшимися товарищами. За время, проведенное в деревне Трех Лун, я привык к ним, и сейчас меня живо интересовало, кому из них удалось спастись, а кто нашел себе вечное пристанище на дне кормильца океана. Жив ли трусоватый и суеверный Нийо, упрямый оптимист Киви, до последней минуты старавшийся уверить как себя, так и своих ближних в том, что все обойдется, сумел ли добраться до берега Паоси — мужественный человек, прекрасный, хотя и опальный, капитан и непревзойденный стрелок из большого арбалета?
Я непроизвольно сделал несколько шагов в направлении зазывно сияющего огонька, но тут же остановился, сообразив, что подойти к костру — значит, вернуться в деревню. А для чего мне туда возвращаться? Напротив, я должен воспользоваться тем, что меня еще не обнаружили, и незаметно покинуть пляж. Пусть рыбаки думают, что я погиб, тогда руки у меня будут развязаны. Я смогу привести в исполнение свой план — добраться до западных купцов, и в то же время Тайши и ее сыновьям ничего не будет угрожать.
Теплый свет далекого костра манил меня, обещая уют и безопасность, но я решительно повернулся и зашагал на север. И сделал это как нельзя кстати, потому что, не успев еще пройти и полусотни шагов, я услышал за спиной громкие крики — запалив сигнальный костер, рыбаки отправились на розыски пропавших товарищей. Я прибавил шагу, и вскоре призывы их перестали достигать моих ушей.
Час за часом шел я вдоль пенной полосы прибоя, и усталость, исподволь копившаяся во мне, все больше давала о себе знать. Отяжелели ноги, в голове непрерывно и нудно гудело, глаза сами собой щурились, готовые вот-вот закрыться. Плащ мой остался в лодке, и меня начало знобить от свежего ветерка, то и дело налетавшего с океана. Чтобы укрыться от него, я решил отойти подальше от воды и только тут заметил, что характер местности изменился. Из песка, словно кости исполинских чудовищ, торчали обломки черных скал, иногда составлявшие причудливые скульптурные группы, а дальше, там, где кончался значительно сузившийся пляж, высились редкие искривленные деревья — потрепанный авангард наступающего леса.
Ночь была на исходе, тучи ушли, и в свете занимающегося дня окрестный пейзаж показался мне странно знакомым, и я почти не удивился, увидев среди корявых сосенок хижину старика Лэя.