Лео начинает теребить морщинистую кожу на подбородке.
— Это имя я точно припоминаю. Вы были одним из лучших друзей Билла. Он много писал о вас. Относился к вам почти как к своему сыну. — Он сдавленно смеется. — Билл был таким — если он привязывался к кому-нибудь, то полностью отдавался своему чувству.
— Да. — Я выдавливаю из себя смешок и вспоминаю смертельно бледные лица Николы Хорниак и Эллен и то, как Билл спокойно и хладнокровно разрушил мою жизнь.
— Не понимаю, — говорит Лео, — зачем эта маскировка?
— Билл вам когда-нибудь рассказывал, чем я зарабатывал на жизнь? — спрашиваю я.
— Не думаю. Но у меня не самая лучшая память.
— Я частный детектив.
— Правда? Как интересно. Это так же здорово, как показывают в кино и по телевизору?
— Нет. Длинные, утомительные часы слежки, причем вас никогда не соблазняет какая-нибудь прелестная famme fatale.
Это неправда. Совсем недавно меня надула одна шикарная сука. Но я, пожалуй, не стану об этом распространяться.
— Вы сейчас на работе? — спрашивает Лео.
— В некотором роде, — медленно отвечаю я, — но об этом не следует распространяться. — Я прочищаю горло и наклоняюсь к нему: — До меня дошли слухи, что Билл жив.
Лео смотрит на меня:
— Жив? Нет, Билл умер от взрыва. Полицейские рассказали мне страшные вещи — якобы он убивал людей и потом покончил с собой. Я никогда им не верил — он не мог убивать, особенно после того, что случилось с Джейн, — но я знаю, что он умер. Они нашли его тело. Вернее, то, что от него осталось. Он был разорван на куски и сгорел. Он…
Слезы появляются в усталых старых глазах Лео Кейси и стекают вниз по морщинистым щекам. Если это притворство, то он просто превосходный актер, еще лучше, чем его брат, который играл роль моего друга и в то же время замышлял лишить меня всего, что было мне дорого, и стравить с собственным отцом.
— Он не может быть жив, — хрипит Лео, — он бы пришел повидать меня. Он бы написал.
— Успокойтесь. — Я беру его руки в свои и начинаю их массировать. У него пальцы, как у скелета, — длинные, тонкие, костлявые. — Это только слухи, но я должен был их проверить.
— Кто говорит такие вещи? — Видно, что гнев заслонил его горе. — Кто распространяет лживые слухи о моем брате?
— Один мешок дерьма. Вы его не знаете. Это опустившийся человек, но, как я сказал, мне надо было проверить, чтобы убедиться. Теперь я могу вернуться и разобраться с ним.
— Не понимаю, — стонет Лео. Его гнев исчезает так же быстро, как и появился. — Зачем кто-то придумывает такие вещи?
— У Билла были враги. Они хотят обвинить его в чужих смертях. Я хочу разоблачить этих лжецов, чтобы они перестали оскорблять память Билла.
— Ублюдки! — Лео плюется, но тут же раскаивается в своих словах.
Мне не нравится играть с этим несчастным. Я бы чувствовал себя лучше, если бы он не был столь доверчив, но я зашел уже слишком далеко, чтобы отступать. Я уверен, что он не знает, где находится Билл, но он упомянул об их сестре, и я хочу выяснить, что он имел в виду, сказав: «Он не мог быть убийцей, особенно после того, что случилось с Джейн».
— Билл не рассказывал почти ничего о своем прошлом, — говорю я, когда Лео прикладывает к глазам большой носовой платок, — только упоминал вас и Джейн. Она ведь была вашей сестрой, не так ли?
— Да. — Лео горестно вздыхает. — Меня не удивляет, что он об этом не рассказывал. Никто из нас не любил вспоминать эти ужасные дни. Наша мать — Царство ей Небесное — заставила нас поклясться, что мы никогда не будем говорить об этом в ее присутствии.
— Не могли бы вы рассказать мне, что произошло? — осторожно говорю я, а самого трясет от любопытства.
Лицо Лео темнеет.
— Не хотелось бы.
Я стараюсь скрыть гримасу злобного разочарования:
— Понимаю.
— Мои лечащие врачи попросили рассказать об этом, когда я только прибыл сюда, — говорит он, — но когда они увидели, какую это доставляет мне боль, то научили меня, как вести себя, не сталкиваясь с болезненными воспоминаниями лицом к лицу. В них и заключена основная часть моих проблем, поскольку они слишком сильно отягощали мою память. Эти воспоминания до сих пор преследуют меня, но гораздо меньше, чем раньше.
Я киваю, потом прочищаю горло, ненавидя себя за то, что разбередил его старые раны. Но я должен знать.
— Я был с Биллом в самом конце.
Лео изумленно смотрит на меня. Потом его лицо светлеет.
— Ну конечно! Господи, как я мог быть таким глупым! Эл Джири. Вы были с Биллом, когда…
Его глаза снова становятся пустыми.