— Живет он на самой высокой горе Сихотэ-Алиня, среди камней и скал. Каменный дом у него. Дорога к нему трудная. А увидеть его можно, если он сам захочет.
— Ладно, — говорит Канда, — пойдем, брат.
Вот пошли они.
Сначала равниной шли. Красную речку повстречали. Лодку сделали из бересты. Речку переплыли. Березовым лесом пошли. К желтой речке вышли. Из тополя лодку сделали. Желтую речку переплыли. Дальше сосновым лесом пошли. Белая речка повстречалась братьям на пути. Кипит речка, бурлит, как кипяток, а вода холодная, палец опустишь — льдом покрывается. Накидали братья больших камней в ту речку и по камням перешли ее. На другом берегу кедровый лес растет. Слышат братья — три ворона, три филина кричат.
Идут Канда и Егда, сквозь кедры продираются. А лес густой стеной стоит на пути. Ветви друг с другом переплетаются.
Стали братья кедры валить — дорогу делать. А за их спиной поваленные деревья снова в землю корни пускают, подымаются во весь рост.
Была дорога — и нет ее, опять стоит лес непроходимый.
Так братья до высокой сопки дошли.
А на сопке трехъярусный утес стоит. Такая высокая сопка, что на вершину посмотришь — шапка с головы падает.
Стали братья на сопку взбираться. Тут шесть воронов и шесть филинов закричали. Подумал Канда, что, видно, до дома Хозяина недалеко осталось, стал звать. Громким голосом звать стал. От его крика кора с деревьев обваливается. А ответа ему нет. Лезут братья дальше.
Кончился лес. Кустарник пошел. Не столько кустов в нем, сколько камней. Чем дальше — тем больше. Идут братья меж скал. На первый ярус поднялись, отдохнули. Стали на второй подниматься. Разъезжаются камни под ногами, словно кто-то их из-под ног вышибает. А Канда с Егдой все выше лезут — на второй ярус забрались. Посидели, отдохнули. Стали на третий ярус карабкаться. А скалы громоздятся одна на другую, рядами стоят. Смотрят братья — чем дальше идут они, тем больше скалы и камни на людей походят. Совсем живые камни. Глаз у них нет, а за братьями они следят — вслед за ними поворачиваются. Кое-как влезли братья на третий ярус. Камни из-под ног уходят, в руки не даются. А наверху девять воронов да девять филинов кричат.
Говорит Канда:
— Ну, брат, видно, до самого дома Хозяина дошли мы!
На скалу влезли. Видят — каменный дом стоит на десяти столбах; как закон велит, на восход двумя глазами — окнами — смотрит. Крыша в облаках теряется — такой высокий дом. И внутри все как полагается: нары, очаг, медвежье место, для стариков место. Только все такой величины, что братья сами себе маленькими ребятишками кажутся.
На нарах — будто целая скала, поросшая мхом.
Закричал Егда. Так закричал Егда, что даже ветер во все стороны пошел:
— Эй, отец, простые люди к тебе пришли! С делом к тебе пришли!
Скала, поросшая мхом, повернулась к братьям. Смотрят они: не скала это, а человек. Темный, будто из камня сделанный, от своей тяжести по пояс в землю уходит. Каменными глазами на братьев смотрит.
От его взгляда сердце холодеет. Сам Онку перед братьями сидит.
Поклонились ему Канда с Егдой. Лосиным мясом поклонились, пищей простых людей поклонились. Говорят:
— Отец, помоги нам Соболиного Хозяина поймать. Сказали простым людям — поймаем! Как можно свое слово поломать?
Заговорил Онку — на соседних скалах от его голоса трещины сделались, снежные лавины с гор обрушились, земля задрожала:
— Слышал я о вас. Большая обида на вас лежит. Простые люди обижаются: зачем всех соболей перевели! Соболиный Хозяин в обиде; нечего на земле ему делать теперь. Вам его не поймать. Вы соболей убивали — их души на небо пастись уходили. За ними и Хозяин ушел…
Задумались братья. Трубки закурили. Хозяину дали. Закурил Онку. Тут из вершин сопок дым повалил, огонь к небу вскинулся, камни вверх полетели. Закружились над сопками облака, молния засверкала, огненный дождь захлестал.
Сидят братья ни живы, ни мертвы — испугались. Еще раз подумали — плохое дело вышло: хотели силу свою да удаль показать, а вышло так, что люди теперь на них в обиде. Соболиный Хозяин в обиде, да и сам Онку, видать, тоже сердит.
Говорит Канда:
— А как, отец, соболей на землю вернуть?
Вынул трубку Хозяин изо рта — перестали сопки дымить. Говорит:
— Если на небе соболя убить — душа его на землю идет, в нового соболя входит…
Тогда сказал Канда:
— Что ж, брат, видно, нам с тобой в другие места придется идти соболевать.
— Видно, так, — откликается Егда.
Собрались они в обратный путь. Вниз взглянули — голова закружилась, на такую высоту они к Хозяину забрались. Как спускаться — не знают, никаких дорог не видать, кругом обрывы. Подхватили их тут филины, в воздух подняли. Пропало сразу все: нет ни Хозяина, ни гор, ни камней, на людей похожих. Стоят братья от родного стойбища неподалеку.