– Был? – Даже ужас у Али получался забавно. – Был? Господи Боже, неужели я забыт? И, милочка, я снова просто Али. Никто сейчас не пользуется длинными именами – с моей, конечно, подачи. Но я польщен тем, что ты вспомнила. – Тарелка медленно завертелась; блеснули сосиски. – Ты, конечно, совсем не изменилась, Мартина, дорогая. Полагаю, ты нашла способ вообще забыть о моде. Превосходный минимализм. И постоянство тоже чего-то стоит. – Свое неодобрение Али скрыть не смог. – И что же привело тебя к нам снова? Тебя так долго не было! И что мы будем делать? Тут в Коллективе муравейника сегодня какая-то жуткая дискуссия по этике – я, честно сказать, лучше в РЖ уйду, чем буду это слушать. Но Синай Транзиторе показывает в узле конференц-центра погодку. У него всегда ужасно интересные вещи. Твои гости не хотят посмотреть?
– А что такое погодка? – спросил Ксаббу. Рени с облегчением заметила, что голос его совершенно спокоен. Она волновалась, как он выдержит стресс.
– Ну, это… это погода. Вы же знаете. Вы двое, должно быть, африканцы? Такой определенный акцент. Вы не знакомы с братьями Бингару? Теми умницами, что закрыли Решетку Кампалы? Они, конечно, утверждают, что это была случайность, но им никто не верит. Вы их, конечно, знаете.
Рени и Ксаббу пришлось признаться, что они не знают.
– Это все очень мило, Али, – перебила Мартина, – но мы не ради развлечений пришли. Нам нужно найти кое-кого, и я вызвала тебя, потому что ты знаешь всех.
Рени была только рада, что мимика у ее сима практически отсутствует. Сохранить серьезность ей было нелегко. Она еще никогда не видела, как завтрак раздувается от гордости.
– Конечно. Еще бы, я всех знаю. А кого вы ищете?
– Одного из стариков. Его ручка – Синий Пес Анахорет.
Тарелка замедлила кружение. Вилка и ложка чуть опустились.
– Пес? Этот старый пень? Господи Боже, Мартина, да к чему он тебе?
– Вы знаете, где его найти? – Рени не смогла сдержать нетерпения.
– Наверное. Он с дружками в Пыльном Углу.
– В Пыльном Углу? – недоуменно переспросила Мартина.
– Это мы его так зовем. В Холме Основателей. Вместе с другими стариками. – Судя по тону Али, о стариках даже говорить не стоило. – Господи, а это еще что?
Ксаббу и Рени одновременно обернулись в направлении взгляда их собеседника – если у завтрака может быть взгляд. Мимо проплывали двое белых мужчин могучего сложения, окруженные облачком желтых обезьянок. Один из них выглядел так, точно вылез из исключительно нелепой сетепередачи – меч, кольчуга и длинные монгольские усы.
– Спасибо, Али, – проговорила Мартина. – Нам пора. Приятно было снова с тобой увидеться. И спасибо, что отозвался на мой звонок.
Внимание Али все еще приковывали новоприбывшие.
– Господи, я годами такого не видывал. Кто-то должен им помочь. – Комплект столовой посуды обернулся к гостям: – Простите. Некоторые люди готовы напялить все что угодно. А вы уже убегаете? Мартина, я совершенно убит. Ну ладно. Пока. – Вилка и ложка исполнили сложный пируэт, и завтрак неторопливо двинулся в сторону двоих культуристов и обезьяньей тучки. – И не стойте буками! – бросил он на прощание.
– Почему этот человек решил выглядеть едой? – поинтересовался Ксаббу.
– Наверное, потому, что смог, – рассмеялась Рени. – Мартина?
– Я здесь. Я проверяла директорию Холма Основателей, но списка там нет. Придется идти туда.
– Тогда пошли. – Рени в последний раз оглядела «кишечные» коридоры. – Ничего удивительнее мы уже не увидим.
Холм Основателей, чем бы он ни был раньше, сейчас представлялся взгляду в виде обычной двери, довольно большой и внушительной – впечатляющая иллюзия древнего, поеденного жучками дерева, огромный, потертый медный молоток в виде львиной головы. С крюка свисала масляная лампа, заливая крыльцо желтым светом. На пороге Холма Основателей стояла тишина запустения, точно секундой раньше Рени и не стояла в самом центре шумного Скворечника. Рени подумала, что здешние поселенцы, наверное, воспринимают это как шутку на собственный счет.
– Почему мы не входим? – спросил Ксаббу.
– Потому что я открываю для нас вход, – ответила Мартина напряженным голосом, будто пыталась жонглировать, стоя на канате. – Вот теперь стучите.
Рени грохнула молотком, и дверь распахнулась.
За ней тянулся длинный коридор, тоже освещенный масляными лампами. По обе стороны его шел ряд дверей, уходя вместе с коридором в неизмеримую даль. Рени оглядела ближайшую непримечательную дверь, взялась за ручку. По двери, как она и ожидала, поплыла надпись, но – увы – нечитаемой арабской вязью.
– Тут есть список? – поинтересовалась она. – Или нам придется в каждую дверь стучаться?
– Я как раз ищу список, – ответила Мартина.
Рени и Ксаббу оставалось только терпеть, хотя бушмен переносил ожидание лучше своей приятельницы. Рени снова начинала беситься – в основном из-за скрытности своей невидимой проводницы.
«Да что с ней такое? Почему она так скрытна? Может, она инвалид? Да нет, бессмыслица – мозг у нее явно в порядке, а ничто другое не может помешать ей пользоваться симом».
Все равно что путешествовать с духом или ангелом-хранителем. До сих пор Мартина была добрым духом, но Рени не по душе было доверяться человеку, о котором она почти ничего не знала.
– Списка нет, – объявила Мартина. – Вернее, в нем нет личных узлов. Но есть общественные зоны. Быть может, там нам помогут.
Они мгновенно переместились дальше по коридору. Вход терялся вдали. Они стояли перед одной из неотличимых на вид дверей. Створка отворилась, будто распахнутая невидимой рукой Мартины, и Рени и Ксаббу вплыли внутрь.
Изнутри комната была намного больше, чем расстояние между дверями в коридоре, – ничего удивительного – и занимала сотни ярдов. Все пространство усеивали столики, как в читальне древней библиотеки. Чем-то это напоминало клуб – картины на стенах (присмотревшись, Рени поняла, что это постеры давно забытых групп), агрессивно разрастающаяся виртуальная зелень в горшках. Окна в дальней стене выходили на американский Большой каньон – как он мог бы выглядеть, если заполнить его водой и населить исключительно своеобразной фауной. Рени пришло в голову, что пейзаж, наверное, выбирали голосованием.
Всюду кишели симы – толпились вокруг столиков, лениво парили под потолком или плавали склочными стаями в пространстве. Тщеславный эксгибиционизм прочих обитателей Скворечника их, казалось, не затронул – многие симы были не сложнее тех, что носили Рени и Ксаббу. Она решила, что если это, как упомянул Али, место сбора самых старых жителей колонии, то они предпочитают симы своей юности, как в РЖ старики тянутся к модам времен их молодости.
Мимо проплыл простенький женский сим. Рени помахала рукой, чтобы привлечь его внимание.
– Простите, мы ищем Синего Пса Анахорета…
Сим оглядел ее невыразительными, как у манекена, глазками, но ничего не ответил. Рени это удивило – в большинстве международных ВР-сред всеобщим языком служил английский.
Она прошла подальше в комнату, направляясь к столику, за которым шел жаркий спор. Подойдя поближе, она могла разобрать отдельные реплики.
–… Конечно, нет. Я оптал за эн-БИКС еще до того, как они раскрутились, так что я-то знаю.
Ответ на каком-то азиатском наречии прозвучал с большим чувством.
– Так в том и дело! Они все уже были транснациональные!
– Ох, Мак-Энери, ну ты и cabron[30]! – отозвался третий голос. – А отсосать не хочешь?
– Простите, – вмешалась Рени, когда спор несколько утих. – Мы ищем Синего Пса Анахорета. Нам сказали, что он живет в Холме Основателей.