– Ты мог быть здесь гостем дольше, чем предполагал, – пробормотал в ухо Орландо голос, в котором четко слышалась угроза. – Но ты и твой друг только что совершили очень и очень глупую ошибку.
Запечатанный во мрак Орландо взъярился. «Мы были близки – так близки!» И с нарастающим ощущением, что теряет гораздо больше, чем просто возможность, он дернул страховочный шнур и вывалился вместе с Фредериксом из Скворечника.
СЕТЕПЕРЕДАЧА/БИЗНЕС: Регистр доходов АНВАК.
(Изображение: штаб-квартира АНВАК – голая стена.)
ГОЛОС: Охранная корпорация АНВАК объявила о самой высокой прибыли, полученной за последние пятьдесят лет. Отмечая возрастающий спрос на индивидуальную и коллективную охрану в современном мире, наблюдатели Цюрихской биржи объясняют высокие доходы АНВАК ее бунтарским курсом на «быстрое» биологическое вооружение.
(Изображение: вице-президент АНВАК, лицо и голос изменены.)
ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ: Мы даем людям то, чего они хотят. Мир – это опасное место. Вас тревожит избыточная мощность нашего оружия? А что лучше: оказаться морально правым или остаться живым?
Глава 23
Синий Пес Анахорет
«Лачуга» Анахорета – хакерский термин для «дома вне дома» – была наименее впечатляющей из всего того, что когда-либо видела Рени. Имея в своем распоряжении огромные возможности виртуальной реальности, он почему-то создал нечто совершенно невдохновляющее: крохотную кровать, настенный экран с низкой разрешающей способностью и жалкие цветочки в пластмассовом кувшине на простом ученическом столе – прямо комната холостяка в пансионе для престарелых. Однако это помещение, как и сим самого Анахорета, обладало любопытным качеством, объединявшим в себе реальное и нереальное. Усталая и разочарованная, Рени начинала сомневаться, что странный старик способен оказать им какую-то помощь.
– Может быть, хотите присесть? – спросил Сингх. – Если надо, я сделаю несколько кресел. Эх, черт возьми! Давненько у меня здесь не было гостей.
Он усадил свой сим на постель, и та убедительно заскрипела. Внезапно Рени поняла, почему и комната и старый хакер казались ей такими настоящими. Они были реальными , то есть в качестве сима старик использовал свое видеоизображение, сделанное в РЖ, а кровать и лачуга являлись проекциями его жилья, введенными в функциональную среду ВР. Лицо и тело Анахорета действительно выглядели так, как их видела Рени.
Он посмотрел на нее с насмешливой улыбкой:
– Да-да, ты угадала. Когда-то мне тоже нравилась эта забавная чепуха – симпатичный сим, шикарный кабинет с аквариумом в сорок тысяч галлонов, и чтобы в нем плавали акулы и русалки. Но я устал от всего этого. Моим друзьям известно, что я старый бестолковый ублюдок. Так кого же мне дурить?
Рени было теперь не до философских рассуждений Сингха.
– Скажите, Сьюзен Ван Блик расспрашивала вас о золотом городе? И что вы подразумевали, ответив нам «уже слишком поздно»?
– Не торопи меня, девочка, – сварливо проворчал Анахорет.
– Не называйте меня девочкой! Мне нужны ответы, и как можно быстрее. Это вам не сюжет о загадочном убийстве в запертой комнате. Речь идет о моей жизни – и, что еще важнее, о жизни моего младшего брата.
– Я думаю, Рени, что мистер Сингх охотно поделится с нами своей информацией.
Голос Мартины, приходящий отовсюду и ниоткуда, навевал сравнение с закадровыми указаниями кинорежиссера. Рени не нравилось играть по чужому сценарию.
– Мартина, мне надоело беседовать с воздухом. Я понимаю, что моя просьба ужасно невежлива, но не могли бы вы напялить на себя какое-нибудь тело, чтобы мы, по крайней мере, знали, куда нам поворачивать головы, обращаясь к вам?
После продолжительной паузы в углу комнаты появился большой прямоугольник с нарисованным лицом. На нем сияла знаменитая и загадочная улыбка.
– Так сойдет? – спросила Мона Лиза.
Рени кивнула. В выборе Мартины чувствовался элемент насмешки, но теперь у них было на что посмотреть. Она снова повернулась к мужчине в тюрбане:
– Вы сказали, что «уже слишком поздно». Слишком поздно для чего?
Старый хакер захихикал.
– Ты прямо как маленький Наполеон. Или мне следовало назвать тебя «маленьким зулусским Чакой»?
– Я на три четверти коса. Но ближе к делу. Или вы боитесь отвечать на наши вопросы?
Сингх снова засмеялся.
– Боюсь? Я слишком стар, чтобы бояться. Мои дети уже забыли обо мне, а жена давно умерла. Что они могут сделать с таким человеком, как я? Вырвать из смертной схватки с целым морем бед [31]?
– Они, – подхватила Рени. – Кто «они»?
– Ублюдки, которые убили всех моих друзей. – Улыбка исчезла с его лица. – А совсем недавно добрались и до Сьюзен. Вот почему слишком поздно. Потому что мои друзья мертвы. Остался только я.
Старик величественным жестом указал на жалкую убогую комнату, словно та была последним местом на земле, где еще сохранилась жизнь.
Возможно, для него она и была последним местом на земле, подумала Рени. Ее сердце немного смягчилось, но она по-прежнему не могла решить, как относиться к этому человеку.
– Послушайте, нам позарез нужна информация. Скажите, Сьюзен говорила правду? Вы что-то знаете о городе?
– Давай по порядку, девочка. Я расскажу вам все, но расскажу по-своему. – Он растопырил скрюченные пальцы на поле халата. – А начну с того, что случилось год назад. Тогда нас оставалось шестеро – Мелани, Дирструп и еще трое моих коллег. Впрочем, какое вам дело до имен старых хакеров, верно? Одним словом, к тому времени нас осталось лишь шестеро – шестеро верных друзей, которые знали друг друга годами. Комо Мелани и я работали над одной из ранних версий Скворечника. Фэни Дирструп учился со мной в университете. Фелтон, Мисра и Саката работали под моим началом в «Телеморфиксе», и почти все мы были постоянными членами Скворечника. Фэни Дирструпа это не касалось: он считал нас группой левого крыла, кем-то вроде идиотов «Нового поколения». Немногим позже Саката тоже отказалась от своего членства – ей не понравились правила исполнительного комитета. Но мы всегда сохраняли контакт. Нас объединяли многочисленные потери друзей – вполне обычная боль для людей такого возраста, – и мы становились все ближе и ближе друг к другу, хотя бы потому, что круг общения со временем сужался.
– Прошу прощения, но у меня возник вопрос, – сказала Мона Лиза. – Ваших товарищей не связывало друг с другом общее место работы. Тем не менее вы сказали, что вас осталось только шестеро. Шестеро… кого?
Рени кивнула. Она и сама искала связующую нить.
– Черт возьми, придержи свою критику! – нахмурив брови, рявкнул Сингх. Однако на самом деле он был рад оказанному вниманию. – Я ведь к этому и веду. Вы должны понять, что мы тогда еще ни о чем не подозревали. Я даже не задумывался о том, что нас осталось только шестеро. У меня было много знакомых и друзей – не такой уж я жалкий ублюдок, каким могу показаться. С какой стати мне искать какую-то роковую связь? Вот я ничего и не замечал, пока мои друзья не стали гибнуть.
Первым оказался Дирструп. Врачи констатировали сердечный приступ. Я опечалился, но ничего не заподозрил. Фэни всегда любил выпить, и мне говорили, что в последнее время он страдал от ожирения. Я тогда еще подумал, что вот, мол, бедняга отмучился.
Потом погиб Комо Мелани – тоже от сердечного приступа. За ним пришла очередь Сакаты: она упала с лестницы собственного дома на окраине Ниигаты. Потеряв за несколько месяцев трех старых друзей, я почувствовал себя действительно хреново. Но у меня не было причин для подозрений. Однако позже садовник Сакаты, помогавший ей по хозяйству, заявил полиции, что видел двух мужчин в темной одежде, которые выезжали из ворот особняка как раз в то время, когда, по расчетам экспертов, наступила смерть его хозяйки. С тех пор уже никто не говорил, что старая программистка, консультант по компьютерной оснастке, погибла в результате несчастного случая. Насколько я знаю, японские власти так и сдали ее дело в архив.