– Ты уже говоришь о «нас»? – спросила она, не в силах сдерживать улыбку. – Даже не знаю, Ксаббу. Думаю, ты имеешь столько же прав на это оборудование, сколько и я.
– Моя жизнь уже вовлечена в вашу битву, – очень серьезно ответил бушмен. – Я по своей воле отправился с вами на эту базу. И мне хотелось бы сопровождать вас дальше – в Иноземье.
Рени вдруг сообразила, что вот-вот заплачет. Его голос был строгим и степенным, но сам он почти ничем не отличался от мальчишки. Ксаббу бескорыстно принимал на себя часть ее ответственности, как свое собственное бремя. Такая преданность казалась ей странной и даже немного пугала ее.
«Почему он стал настолько близок мне? И как быстро! – Эта мысль буквально ошеломила ее. – Он как брат – брат-одногодок, а не ребенок, вроде Стивена, который всегда нуждался в присмотре. Или здесь что-то больше, чем это?»
Она смутилась и быстро произнесла:
– Ладно, будем считать, что мы все обсудили. – Рени пригнулась к волоконным проводам, боясь, что Ксаббу заметит, как горят ее щеки, и неправильно истолкует это. – Да, и поговори с отцом и Джереми. Если они будут согласны, ты и я отправимся вместе.
– Я по-прежнему считаю, что ты сходишь с ума, малышка, – проворчал отец, скрестив руки на груди.
– Это не так опасно, как ты думаешь, папа. – Рени подняла тонкую и гибкую маску. – Смотри, она полностью соответствует человеческому лицу и почти не отличается от водительского шлема. Эта пластина закрывает глаза, а линзы фокусируют проекцию изображения на сетчатку. Иными словами, они посылают образы на заднюю стенку твоих глаз. Данный способ настолько близок к нормальному образу зрения, что визуальная информация кажется реальной. А вот это приспособление для дыхания. – Она указала на три клапана – два маленьких и один большой, – которые создавали треугольник. – Они плотно накладываются на нос и рот. Воздух подается и выводится через эти патрубки. Как видишь, все просто. Пока вы с Джереми будете следить за правильной подачей кислорода, мне и Ксаббу нечего опасаться.
Длинный Джозеф покачал головой.
– Я знаю, что тебя уже не остановить. Поэтому даже не пытаюсь. Но если тут что-нибудь сломается, не вини меня в этом.
– Спасибо за поддержку, папа. – Рени повернулась к Джереми: – Надеюсь, ты проследишь за порядком.
– Все будет под жестким контролем. – Он нервно взглянул на стойку с рядами экранов. – Ты только проверь сейчас эту систему, ладно? Вы ведь ненадолго?
– Пробудем там минут десять или около того. Только убедись, что все подключено правильно. – Рени взглянула на пучки волоконных кабелей, которые соединяли две капсулы с громоздкими устаревшими компьютерами. – Следи за показаниями жизненных функций. Мы с Мартиной сделали полную настройку по перечню регламентных работ, но здесь так много всяких соединений, что я, по правде говоря, не разобралась в этой чертовой схеме. – Она повернулась к Ксаббу, который, следуя ее примеру, заканчивал проверку своей капсулы: – Ты готов?
– Если вы готовы, Рени.
– Ладно. Чем займемся? Я тебя уже учила в политехе некоторым простым трехпространственным манипуляциям. Но на всякий случай мы повторим урок.
– Хорошо. И, возможно, сделаем кое-что еще.
– Что именно?
– Поживем – увидим. – Он несколько раз поднял и опустил забрало маски, которое тихо поскрипывало давно не смазанными соединениями.
Рени пожала плечами.
– Джереми, подключай наши капсулы к сети. С помощью основных тумблеров на пульте питания.
Послышался щелчок, а затем тихое гудение. Лампы над головой мигнули. Рени наклонилась и заглянула в капсулу, на три четверти заполненную гелем. Вещество, казавшееся прежде жестким прозрачным пластиком, превратилось в темный светонепроницаемый материал. На его поверхности появилась рябь – тысячи крохотных волн в концентрических завитках, которые напоминали отпечатки пальцев. Прежде чем Рени успела отследить основной узор, рябь исчезла.
– Как показания приборов? – спросила она.
Джереми открыл несколько информационных окон на огромном демонстрационном мониторе.
– Все так, как ты хотела. – Его голос звучал немного нервно.
– Хорошо. Мы входим.
Когда этот момент наступил, она почувствовала волнение, как перед прыжком с высокого трамплина. Сняв через голову джемпер и оставшись в бюстгальтере и трусиках, она заглянула в резервуар. Несмотря на то что воздух в пещере был теплым и сухим, ее кожа покрылась пупырышками.
«Это просто активная среда, – сказала она себе. – Обычное интерактивное устройство наподобие сенсоэкрана. Что с тобой, детка? Ты начинаешь походить на отца с его дурацкой идеей о ванне, наполненной электричеством». На этот раз они отправлялись в ВР лишь на несколько минут, и задача облегчалась тем, что им не требовалось вставлять катетеры и выводящие трубки.
Она надела маску, вставила в ноздри патрубки и разместила пузырек встроенного микрофона напротив рта. Джереми уже открыл вентили, и, несмотря на слабый металлический привкус, обогащенный воздух был просто великолепен. Рени отрегулировала положение наушников и приступила к одной из самых трудных процедур – размещению глазных линз. Справившись с ними, она на ощупь опустилась в капсулу.
Гель достиг стаза – параметры вещества сравнялись с температурой и плотностью ее тела. Рени как бы парила в воздухе. Она вытянула руки и убедилась, что находится в центре резервуара – пальцы так и не коснулись краев капсулы. Она повисла в пустоте, как маленькая, едва родившаяся звезда. Темнота и безмолвие были абсолютными. Рени ожидала, когда Джереми запустит первую проверочную программу. Эта пауза показалась ей слишком уж затянутой.
Яркий свет ослепил глаза. Вселенная снова обрела глубину – неизмеримую и серую, как у бездонной пропасти. Почувствовав легкую перемену в давлении, Рени поняла, что гидравлика развернула виртуальную капсулу на девяносто градусов к первоначальному положению. Она начала обустраиваться. Прежде всего Рени закрепила за собой небольшой вес, и парящее ощущение сменилось мягким тяготением. Впрочем, гель мог снова подвести ее к невесомости или тому состоянию, которое было заложено в тестирующей программе.
Рядом с ней появилась другая фигура – обычный схематический сим, почти такой же простой, как интернациональный символ гуманоида.
– Ксаббу? Как ты себя чувствуешь?
– Очень странно. Совсем не так, как в лаборатории политеха. Здесь я ощущаю себя в каком-то огромном пространстве, словно мы попали… куда-то еще.
– Я понимаю, о чем ты хочешь сказать. Хорошо, давай приступим к работе.
Она высветила несколько окон с элементами ручного управления и создала под ними темную серую плоскость, которая тянулась к предполагаемому горизонту. Разделив пустое пространство на «низ» и «верх», Рени опустилась на плоскость и почувствовала под ногами ее твердую поверхность.
– Это дно резервуара? – спросил Ксаббу.
– Нет, просто гель выполнил команду процессоров и затвердел там, где я создала прочную опору. – Она оформила шар того же цвета, что и плоскость. Он показался ей слишком уж твердым, и Рени смягчила его до плотности резины. Процессоры компьютера воспроизвели желаемый объект. – Лови!
Ксаббу поднял руку и схватил летящий шар.
– И это тоже гель? Затвердевший так, чтобы соответствовать нашим представлениям о предмете?
– Да. Можно даже не создавать объект целиком, а только наделять его правильным набором тактильных ощущений.
– И когда я бросаю его, – произнес Ксаббу, кидая шар в направлении Рени, – гель воссоздает дугу полета в вашем и моем резервуарах?
– Верно. Нечто похожее мы делали и в политехе, однако это оборудование в сто раз лучше прежнего. Твоя капсула может находиться на другом конце земли, но если мы встречаемся в виртуальной реальности, субстанция в резервуарах создает стопроцентное соответствие наших переживаний.
Ксаббу понимающе кивнул своей рудиментарной головой.