Паря в каком-то отрицательном пространстве, бестелесная Рени почувствовала, как зачесалась ее виртуальная кожа.
– Значит, они как бы заманивают нас туда?
– Откуда мне знать? – ответил старый хакер. – Но я уже вам говорил, что операционная система Иноземья непостижима. Такой наисложнейшей штуки я не видел никогда… Трудно представить, сколько триллионов команд она выполняет за одну секунду. О Иисус! Эти люди действительно сотворили чудо – даже слухи не распространяются с такой скоростью. – В его голосе чувствовалось нечто большее, чем восхищение. – Но я не склонен считать предоставленную нам возможность ловушкой. Прежде всего, это было бы до глупости просто – отключить систему защиты и ждать, когда мы вломимся. Я думаю, что данная ситуация вообще с нами никак не связана. Скорее всего операционная система выполняет критически важное задание и вовлекает в работу некоторые ресурсы из внутреннего защитного кольца. Возможно, они полагают восстановить их после завершения операции или в случае, если кто-то прорвет первичные внешние кольца защиты. Если бы мы, скажем, пришли сюда в другое время, то нам сначала пришлось бы сосчитать все пегие пятна этого самого большого в мире Троянского коня.
Рени задумалась на миг.
– Мне кажется, это наш звездный час. Я предлагаю идти вперед.
– Благодарю тебя, мисс Чака. – В саркастическом тоне старика звучали нотки одобрения.
– Меня встревожило ваше сообщение, – сказала вдруг Мартина. Рени еще никогда не слышала столько печали и горечи в ее словах. – Я хочу подумать над этим вопросом.
– Если ОСа использует ресурсы других программ, то они планируют какое-то большое изменение, – ответил Сингх. – Я же говорю, должно случиться что-то очень важное. Возможно, они хотят модернизировать сеть и по этой причине временно закрывают ее для пользователей, отсекая доступ извне.
– Я уже говорил Рени, что мне снился сегодня особый сон, – произнес Ксаббу. – Наверное, вы найдете это странным, мистер Сингх, но меня учили доверять таким сообщениям.
– И тебе приснилось, что мы вломились в сеть?
– О нет, не это. Однако я согласен с вами. Такая возможность больше не повторится. Я не могу объяснить причин своей уверенности, но ваши слова повторяют смысл моего сновидения. Настало время, чтобы дети нашего Деда Богомола объединились. Вот о чем говорил мой сон.
– А-ха-ха-ха-ха! – хрипло засмеялся Сингх. – Нормально, ребята! Одна говорит «да», вторая – «я не знаю», а этот – «у меня был сон о черном жучке». Ну так слушайте меня! Я – за продолжение! Давайте попробуем попасть туда, черт подери! Но не удивляйтесь маленьким задержкам – я не собираюсь взрывать эту штуку, как юный террорист. Не думаю, что они могут выследить меня, но и не хочу давать этим ублюдкам какие-то шансы на успех. Тем более что я могу запутать наш след не хуже пьяного матроса.
Его голос угас, и всех снова окутало молчание.
На сей раз ожидание длилось неестественно долго. Чернота была повсюду. Рени почти чувствовала, как она проникала внутрь ее сердца, омрачая последнюю надежду. Да и на что они рассчитывали? Четверо безумцев пытались вломиться в самую огромную компьютерную сеть. А ведь для этого требовалось подвергнуть анализу невообразимо сложную операционную систему. Требовалось найти ответы, которых, возможно, даже не существовало на свете. Проще было отыскать иголку в стоге сена.
«Что он там делает? Удастся ли ему провести нас в сеть?»
– Мартина! Ксаббу!
Ей никто не ответил. По какой-то причине она оказалась отрезанной от друзей – возможно, по вине заумной системы Сингха или из-за собственной неудачи. Это открытие лишь усилило ее беспокойство. Рени не знала, как долго находится в темноте. Минуты? Часы? Недели? Она попыталась вызвать контрольную панель или какой-нибудь набор управления, но система не реагировала на ее сигналы. Помахав перед лицом невидимыми руками и не заметив никакого результата, она почувствовала панику. Ей с трудом удалось уговорить себя оставаться неподвижной.
«Успокойся, глупая корова. Ты не в обвалившемся колодце и не в склепе под могильной плитой. Ты лежишь в В-капсуле, неподалеку от Ксаббу, а в нескольких футах от тебя прогуливаются Джереми и отец. При желании ты можешь сесть, отсоединить все патрубки и сбросить крышку саркофага. Но это лишит тебя возможности, которую ты так долго ждала. Не упусти ее, девочка. Будь сильной».
Чтобы занять себя – и хоть как-то подогнать остановившееся время, – она начала считать, поочередно загибая пальцы. Это напоминало ей, что у нее есть тело и что, кроме черноты и голоса в голове, где-то рядом существует целый мир. Когда Рени дошла до трехсот, в наушниках что-то захрустело.
–… Думаю, я прохожу какой-то… мешающие… указатели будут…
Голос Сингха казался очень слабым и далеким, и хотя его слова приходили на гребнях статических помех, в них безошибочно чувствовался страх.
– Это Рени. Вы слышите меня?
Голос старого хакера стал еще тише.
– Нет причин сходить с ума, но… мы можем прокрасться…
«Прокрасться»? Он сказал «прокрасться» или «попасться»? Рени снова пришлось сражаться с нахлынувшим ужасом. Она понимала, что бояться, в принципе, нечего. Да, их могли поймать и наказать за нелегальное проникновение на государственный объект. Но теперь такая перспектива начинала казаться сказочной удачей – потому что здесь им угрожало нечто худшее, чем тюрьма или смерть. «Только суеверный идиот может бояться сети», – говорила она себе. И тут, словно дразня ее рассудок, в памяти возникли змееподобные руки Кали.
Раздался еще один взрыв помех – на этот раз без слов. Внезапно Рени обнаружила, что ей очень холодно.
– Ксаббу! Мартина! Вы здесь?
Тишина. Холод стал еще сильнее. Это просто психосоматика, подумала она. Реакция на темноту, одиночество и неопределенность. «Крепись, девчушка, крепись. Без паники, подруга. Для страха нет причин. Ты делаешь это ради Стивена. И ты поможешь ему, правда?»
Она дрожала. Она чувствовала, как стучат зубы и судорожно дергается челюсть.
Чернота. Озноб. Молчание. Она снова начала считать, но ей не удавалось сохранять порядок цифр.
– Рени, ты здесь?
Звуки были слабыми и прерывистыми, словно приходили к ней по длинной трубе. Услышав свое имя, Рени испытала огромную радость, и та помогла ей оценить размеры ее страха. Прошло не меньше минуты, прежде чем она узнала этот голос.
– Джереми?
– Я беспокоюсь. Показания свидетельствуют, что температура в капсуле падает. – Его голос пробивался сквозь шторм статических помех и казался таким же далеким, как шепот Сингха. – Ты не хочешь… – Шипение накрыло голос как волной.
– Я не слышу тебя, Джереми! Ты можешь связаться с Ксаббу по другой линии?
–… Очень большое понижение. Скажи, ты… хотела бы… вас вытащили?
О, как ей этого хотелось! Одно только «да» освободило бы Рени от странных и мрачных теней, окружавших ее. Но она не могла смириться с поражением. Она не могла отказаться от надежды. И в темноте, самым светлым фантомом из тех, что всплывали в ее уме, она увидела лицо брата за гофрированной прозрачной крышкой барокамеры. Эти горькие мысли, темнота и одиночество стали для него каждодневной реальностью. Разве могла она позволить какому-то сиюминутному страху погубить его последний шанс?
– Джереми, ты слышишь меня? Большие помехи. Скажи «да», если слышишь.
Треск длился всю паузу. Но потом она услышала воющий свист и долгожданное «да».
– Хорошо. Не вздумайте нас вытаскивать. Не делайте ничего, пока наши физиологические параметры не станут напрочь скверными – пока нам не станет грозить серьезная проблема медицинского свойства. Ты понял меня? Не вытаскивайте нас!
В ответ раздался взрыв треска, и снова наступила тишина.
«Вот и все, – подумала она. – Теперь тебе придется идти до конца. Ты отослала его. Никто не спасет тебя, даже если… Успокойся! Это истерика, подружка. Ты становишься маленькой нюней». Рени попыталась дотянуться до центра невозмутимого спокойствия, но ее усилия вновь оборвала неконтролируемая дрожь. «О Иисус милосердный! Почему так холодно? Неужели моя капсула сломалась?»