В центре неимоверного пространства, на сцене, вращающейся в воздухе, как положенное набок карнавальное чертово колесо, находился оркестр. Музыканты были одеты в строгие черные с белым костюмы, но в них самих не было ничего строгого. Карикатурно вытянутые плоские фигурки колыхались, плыли под музыку, как безумные тени. Некоторые вырастали, пока их взгляды не упирались в самые верхние ярусы балконов. Блестящие зубы-надгробия щелкали перед посетителями, которые визжали от радости, убираясь в более безопасное место.
Не менялась только певица в белом платье, примостившаяся на дальнем краю вращающейся сцены. Музыканты-тени клубились вокруг нее, сияющей как кусочек радия.
—… Так запевай без сожаленья,
пела она. Голос ее был неприятен и в то же время притягателен; он дрожал, как голосок ребенка, которого не пустили спать, и он вынужден смотреть, как взрослые напиваются.
– Без грусти и без суеты —
Мечты
Твои найдут здесь отраженье…
Певица была лишь искоркой в сердце циклопического зала и безумного оркестра, но Рени долго не могла отвести от нее взгляд. Огромные черные глаза на бледном лице придавали ей мертвенный вид. Каскад белокурых волос в половину роста и белое платье с широкими рукавами делали певицу похожей на райскую птичку.
– Начинай,
Запевай,
Свой порок выбирай,
Вот рок,
Наш рок,
Карнавала порог…
Певицу качало тяжелым ритмом, как ураганом голубку. Глаза ее были закрыты, как у человека, впавшего в транс… Впрочем, на транс это было не похоже. Рени никогда не видала такой безысходности на человеческом лице, и все же певица сияла, полыхала – как лампочка под высоким напряжением, готовая вот-вот взорваться.
Медленно, почти неохотно, Рени потянулась к Ксаббу, нашарила его руку и крепко сжала.
– Ты в порядке?
– Это… довольно странное место.
– О да. Пошли… сядем.
Она провела его через зал к одной из лож вдоль дальней стены – в РЖ это заняло бы несколько минут, здесь они достигли цели за секунды. Теперь подпевал весь оркестр, хлопал в ладоши, ухал, топал ножищами. Музыка гремела так, что казалось – еще секунда, и обвалится потолок.
– Тогда держи свое виденье —
Вперед!
Адамы, Евы всей Земли —
В полет!..
Лучи прожекторов заметались еще быстрее, скрещиваясь и расходясь, как шпаги дуэлянтов. Музыка нарастала, потом грянула канонада барабанов, протрубили саксофоны, и оркестр исчез. Огромный зал гулко откликнулся жидкими аплодисментами.
Едва Рени и Ксаббу опустились на мягкую бархатную банкетку, как рядом появился официант в облегающем фраке стального цвета. Его сим явно лепили с античных божеств плодородия.
– Пр-ривет, ползецы, – протянул он. – Что будем?
– Мы… мы не можем есть или пить в этих симах, – ответила Рени. – Есть у вас что-нибудь еще?
Официант смерил ее понимающим взглядом, словно позабавился, щелкнул пальцами и исчез. На его месте, точно забытое, повисло в воздухе светящееся меню.
– Этот список озаглавлен «Эмоции», – с удивлением заметил Ксаббу. – Печаль, от слабой до интенсивной. Счастье, от спокойного довольства до бурной радости. Исполнение желаний. Скорбь. Оптимизм. Отчаяние. Приятное удивление. Безумие… – Он обернулся к Рени: – Что это? Я не понимаю.
– Можешь не пользоваться выделенкой. Никто не удивится, что ты задаешь вопросы, – вспомни, мы пара деревенщин из Нигерии, пришедших поглазеть на большой виртуальный город. – Она сменила канал. – Полагаю, это симулируемые ощущения. Эдди… ну, тот парень, наш знакомый – он говорил, что тут могут предложить даже такие ощущения, которые твой костюм не воспроизводит. Или они в этом клиентов убеждают.
– И что нам теперь делать? – В огромном зале маленький сим бушмена казался еще меньше, словно шум и суматоха придавливали его к земле. – Что вы хотите делать?
– Я думаю. – Рени уставилась на висящие перед ней огненные буквы, занавес из слов, не дающий ни защиты, ни уединения. – Я бы предпочла более тихое место, если мы себе сможем это позволить.
Ложа не изменилась, только приобрела терракотовый цвет и переместилась в Тихую галерею. За аркой входа, посреди мощенной булыжником площади плескался просторный синий бассейн.
– Это прекрасно, – заметил Ксаббу. – И мы попали сюда… вот так? – Он щелкнул пальцами, но не раздалось ни звука.
– И деньги с нашего счета тоже утекают… вот так. Должно быть, это единственный клуб в ВР, где дешевле снять отдельную комнату, чем приглушить звук у себя за столиком. Наверное, клиентов заставляют пользоваться услугами.
Рени выпрямилась. Бассейн завораживал. Капли падали с мшистого потолка, и круги на воде сходились, пересекались, на стенах плясал отраженный свет факелов.
– Я хочу оглядеться. Посмотреть, что это вообще за место.
– А денег хватит?
Рени переключилась на выделенку.
– Я положила немного денег на счет моей личины, и именно немного – преподаватели столько не зарабатывают. Но за эту комнату мы платим только потому, что сами захотели. Если мы просто побродим… нас должны предупредить, прежде чем затикает счетчик.
Губы Ксаббу растянулись в сим-улыбке.
– Вы подозреваете владельцев этого клуба во… многом, но не представляете, что они могут обмануть клиента?
Рени не хотелось обсуждать, в чем она подозревает владельцев клуба, даже по выделенке.
– Если обжуливать клиентов, вылетишь из бизнеса в пять минут. Даже бродербундовские клубы на набережной Виктория дерут безбожно и обслуживают с черного хода наркоманов и токоманов, но и им приходится держать марку. – Она встала и потянулась. – Пошли, пройдемся.
Когда они с Ксаббу прошли под аркой и ступили на дорожку, опоясывающую бассейн, в глубине спокойных вод загорелся свет.
– Сюда. – Рени шагнула к краю.
– Но… – Ксаббу последовал было за ней и остановился.
– Это иллюзия. Не забывай. И если только тут не забыли стандартную символику ВР, 0-нам показывают путь к выходу.
Рени сделала еще шаг, поколебалась, потом прыгнула в воду. Погружение длилось долго. Тело Рени висело горизонтально на ремнях упряжи в политехе, так что ощущения падения не было, но удивительно реальными были встретившая ее прозрачно-синяя толща, рожденные ее прыжком мириады пузырьков. В глубине призывно мерцал свет. Рени устремилась туда.
Секундой позже ее нагнал Ксаббу. В отличие от Рени, нырнувшей в воду ласточкой, бушмен просто тонул ногами вниз.
– Что… – начал он и рассмеялся. – Мы можем говорить!
– Это не вода. А это – не рыбы.
Ксаббу снова фыркнул. Их окружила стайка сверкающих рыбок; шевелились хвостики, плавнички работали, как пропеллеры. Одна, в яркую красно-черно-желтую полоску, пристроилась под самым носом бушмена.
– Чудесно! – Ксаббу потянулся к ней, но рыбка развернулась и умчалась прочь.
Дверь еще сияла, но вода вокруг них темнела неуклонно. Кажется, они перешли на другой уровень бассейна, вернее, симуляции – Рени различала внизу морское дно, скалы, белый песок, колышущиеся водоросли. Ей показалось даже, что она различает в сумеречных дебрях что-то почти человекообразное, наделенное руками, пальцами, ясным взглядом – и мускулистым хвостом океанского хищника. За плеском волн слышалось смутное пение. Рени оно показалось пугающим; взмахом руки она увеличила скорость.
Вблизи круг света распался на венок сияющих разноцветных колец.
– Выбирай любое, – сказала она Ксаббу.
Тот ткнул пальцем. Красное кольцо засветилось ярче.