Когда она вернулась, Стивен приканчивал вторую добавку. Судя по тому, как он ерзал на краешке стула, ему не терпелось вернуться в сеть.
– Не так быстро, юный воитель. Мы же едва поговорили.
Лицо брата отразило едва ли не панику. В желудке Рени заплескалась кислота. Он явно слишком много свободного времени проводит в сети, если так хочет вернуться. Придется заставить его почаще бывать на улице. И взять его в парк в субботу – так он точно не забредет к приятелю, чтобы подключиться и пролежать весь день на полу, как беспозвоночное какое-нибудь.
– Расскажи мне про бомбу, – неожиданно попросил Стивен. – Расскажи все.
Рени рассказала. Стивен слушал внимательно и даже задавал вопросы. Очень заинтересовала его первая встреча Рени с Ксаббу – таким маленьким, вежливым, старомодно одетым.
– У нас в школе в прошлом году был такой мальчишка, – сообщил Стивен. – Но он заболел, и его отчислили.
Рени вдруг вспомнился Ксаббу: как он машет ей на прощание – тонкие руки, добродушное, почти грустное лицо. Может, ему тоже грозит болезнь – тела или духа? Он упоминал, что немногие его соплеменники выживают в городах. Рени надеялась, что Ксаббу окажется исключением, – ей нравилось его тихое чувство юмора.
Стивен встал, без напоминаний вымыл тарелки, потом ушел в сеть, но вызвал, против всяких ожиданий, «Марш к свободе», время от времени прерывая чтение, чтобы задать вопрос. После того как он отправился к себе, Рени провела полтора часа над курсовиками, потом вышла на банк новостей, просмотрела несколько сюжетов о далеких катастрофах: новый штамм вируса Букаву заставил объявить новые зоны карантина в Центральной Африке, цунами на Филиппинах, санкции ООН против Свободного Государства Красного Моря, иск против службы ухода за детьми в Йо'бурге [5] – и местные новости, включая подробное освещение взрыва в кампусе. Странно было смотреть по круговому стереовидению сети на то, что она видела утром собственными глазами. Трудно решить, что убедительнее или что реальнее. Впрочем, что в наше время значит слово «реальность»?
Шлем вызвал у Рени приступ клаустрофобии. Она сняла его и остаток выпуска новостей досмотрела на стенном экране. Эффект присутствия всегда казался ей немножко лишним.
И только когда она приготовила обед на завтра, завела будильник и залезла в постель, на поверхность сознания всплыло странное чувство, терзавшее ее весь вечер: Стивен ею манипулировал. Они говорили о чем-то, а он так ловко менял тему, что вернуться к первоначальной им так и не удалось. Да и последующее его поведение было достаточно подозрительным – словно он старательно избегал расспросов о чем-то.
Но Рени даже ради спасения собственной жизни не припомнила бы, о чем же тогда шла речь – кажется, о мелком хакерстве. Она мысленно отметила для себя: поговорить с братом.
Но дел было так много, так много. А часов в сутках явно не хватало.
«Вот что мне нужно. – Сонные мысли казались тяжелым грузом, который она так мечтала сбросить. – Не нужны мне ни сеть, ни эффект присутствия, ни картинки высокого разрешения. Мне нужно только время».
– Теперь я вижу, – произнес Ксаббу, с подозрением оглядывая далекие снежно-белые стены симуляции. – Но все равно не понимаю. Это не реальность?
Рени обернулась к нему. Хотя ее собственное обличье было едва человекоподобным, новичков почему-то успокаивала иллюзия нормального общения. Симулоид Ксаббу представлял собой серую марионетку с красным Х на груди – знак новичка. Из уважения к его чувствам Рени нарисовала на собственном отражении алую букву R.
– Не хочу показаться грубой, – осторожно ответила она, – но я не привыкла проводить такие занятия со взрослыми. Так что не обижайся, если я начну говорить совершенно очевидные вещи.
Лица у симулоида не было, а значит, отсутствовало и его выражение, но голос Ксаббу был легок.
– Меня обидеть нелегко. Я знаю, что я странный тип, но в болотах Окаванго сетевого доступа нет. Так что учите меня, как ребенка.
Рени снова попыталась представить, что же скрывает от нее Ксаббу. Ясно было, что у этого человечка имеется немало очень странных связей – никого другого не зачислили бы в политех на усложненные курсы сетевиков при отсутствии элементарных знаний. Это все равно, что посылать человека на литературный факультет учить азбуку. Но он был умен, очень умен: при его маленьком росте и странной, формальной манере речи очень легко было думать о нем как о ребенке или idiot-savant [6].
«Интересно, – подумала Рени, – а сколько бы я протянула голой и безоружной в пустыне Калахари?» Скорее всего, недолго. Мир не ограничивается сетью.
– Ладно. Основы компьютерной техники и программирования тебе знакомы. Теперь насчет твоего вопроса о реальности. Это сложный вопрос. Яблоко реально, верно? Но рисунок яблока – это не яблоко. Он похож на яблоко, он заставляет вспомнить о яблоках, можно даже предпочесть одно нарисованное яблоко другому, но попробовать ни одно из них нельзя. Картинку не съешь – во всяком случае, это не то же, что съесть яблоко. Это лишь символ реальности, несмотря на все его сходство с ней. Понимаешь?
Ксаббу рассмеялся.
– Пока понимаю.
– Различие между воображаемым предметом – понятием – и реальностью было когда-то довольно четким. Даже самое реалистичное изображение дома – еще не дом. Можно представить себе, как он выглядит внутри, но зайти в него нельзя. Картина не воспроизводит ощущения, связанные с настоящим домом. Но если ты можешь создать нечто, что выглядит, пахнет, ощущается как настоящий предмет, но им не является – что тогда? Это картинка или реальность?
– В пустыне Калахари есть места, – медленно произнес Ксаббу, – где ты видишь воду, много пресной воды. Подходишь – и она исчезает.
– Мираж. – Рени взмахнула рукой, и в дальнем конце симуляции появилась лужа.
– Мираж, – согласился Ксаббу. На иллюстрацию он не обращал внимания. – Но если ее можно коснуться и намокнуть, если ее можно выпить и утолить жажду – разве это не будет вода? Трудно представить себе что-то одновременно призрачное и настоящее.
Рени подвела его к созданной ею луже.
– Посмотри. Видишь наши отражения? Теперь гляди.
Она нагнулась и зачерпнула воду ладонями. Струйки потекли между пальцами, возвращаясь в лужу. Круги на воде набегали друг на друга.
– У нас комплект для начинающих; это значит, что твой интерфейс, очки и сенсоры, которые ты только что надел, не слишком сложны. Но даже с ними это похоже на воду, верно? Течет как вода?
Ксаббу нагнулся и потрогал воду серыми пальцами.
– Течет как-то странно.
– Немного денег и времени – и будет как настоящая, – отмахнулась Рени. – Есть системы внешней симуляции настолько совершенные, что вода не только течет, как реальная, но и на ощупь мокрая и холодная. Есть еще «канюли» – нейроканнулярные импланты, – но мы с тобой их не увидим, если только не прорвемся в какую-нибудь секретную военную лабораторию. Они вкачивают компьютерную симуляцию прямо в мозг, через чувствительные нервы. Имея канюлю, эту воду можно выпить , не отличив от реальной.
– Но жажды она не утолит, верно? Если я не буду пить настоящей воды, то умру. – Казалось, Ксаббу это не столько пугает, сколько интересует.
– Именно так. Это стоит помнить. Лет десять-двадцать назад сетевики умирали каждые пару недель – так долго сидели в симуляциях, что забывали есть и пить в реальном мире. Я уже не говорю о такой профессиональной болезни, как пролежни. Сейчас такого почти не бывает – слишком много предохранителей в домашней технике, слишком много ограничителей на сетевых входах в университетах и фирмах.
Рени повела рукой, и вода испарилась. Взмахнула еще раз – и пустота вокруг внезапно заполнилась вечнозеленым лесом. Встали покрытые рыжеватой сморщенной корой колонны стволов, над головами затрепетала темно-зеленая листва. Ксаббу с трудом перевел дух, и Рени испытала детское чувство удовлетворения.
– Дело в вводе и выводе, – пояснила она. – Когда-то люди сидели перед плоскими экранами и набирали команды на клавиатурах; теперь мы взмахом руки творим чудеса. Но это не чудо. Это ввод – приказ процессору делать его работу. А результат появляется не на экране перед нами, а в виде стереоскопического изображения, – она показала на деревья, – звука, – она вновь повела рукой, и лес наполнился птичьими трелями, – и еще чего угодно. Предел зависит лишь от мощности процессоров и сложности интерфейс-техники.