– Будем надеяться, что у этой штуковины хватит мощности на домовую систему, – проговорила она, довольная, что голос ее не подрагивает. Кризис миновал. – Джереми сказал, что свет и все остальное ему пришлось включать вручную, поскольку бандиты, кажется, вывели систему из строя.
– А обычные преступники способны на это?
– В наши дни хватает подпольных взлом-программ, и некоторые очень дешевы. Но я не думаю, что Сьюзен могла оставить свой дом незащищенным от такой атаки – а это подразумевает, что у нападавших был серьезный программный пакет. Если заберусь в домовую систему – смогу сказать точнее.
Ксаббу нахмурился.
– Но разве полиция уже не осмотрела ее?
– Разумеется, осмотрела. Убийство богатого, известного профессора. Джереми сказал, что они тут три дня толклись – вместе с частной службой охраны. Нам с тобой тоже задали немало вопросов насчет того обеда. Но даже если они нашли что-то, с нами, гражданскими, никто делиться не станет – я уже пыталась что-нибудь разузнать, и Джереми тоже. Может, через полгода до нас и снизойдут, только поздно уже будет. – Рени включила стационарный узел, и тот ожил, замигав огоньками. Машина была хорошая, азиатского производства; если Рени ее на обратном пути уронит, то расплачиваться будет добрых полгода. – Посмотрим, что осталось и будет ли система с нами говорить.
Рени обмякла в кресле. Дако подлил ей чаю.
– Ваш друг тоже хочет?
– Наверное. – Она пялилась на дымящуюся чашку, слишком усталая, чтобы ее поднять.
Дако поколебался, потом сел напротив Рени.
– Вы нашли что-нибудь, что поможет поймать этих… убийц?
Пальцы его, сжимающие чашку, дрожали. Каково же ему было, подумала Рени, возвращаться в этот дом в первый раз после смерти Сьюзен?
– Нет. Они запустили в домовую систему разрушитель. Я опробовала все алгоритмы восстановления, которые знаю, но… Удивительно, что тут вообще еще что-то работает.
– Доктор все системы запараллелила , – ответил Джереми с тихой гордостью. – Она это так называла. На случай аварии.
– Ну а эти ублюдки запараллелили свою работу. Они не только вывели систему из строя, они разбили все «железо», которое нашли.
В кухню вошел Ксаббу, держа что-то в ладонях. Сердце Рени вдруг заколотилось.
– Что это?
– Я нашел это, когда выходил. Оно застряло между стеной и столешницей. Но я не могу понять смысла.
Рени вцепилась в бумажку и разгладила ее. Первым же словом было ее имя – Ирен . А под ним, узнаваемым дрожащим почерком Сьюзен были написаны слова «Атаско » и «Палео М.» .
– Никаких ассоциаций, – проговорила она, подумав. – Этой бумажке может быть несколько месяцев – никто не сказал, что это обо мне, а не о какой-то другой Ирен. Но мы проверим. Хоть какой-то след.
Джереми странные слова тоже ничего не говорили. Вспыхнувший было энтузиазм приугас.
Ксаббу сел за стол.
– Проходя через гостиную, – произнес он серьезно, – я снова увидал картину. Наскальную роспись. – Взгляд бушмена уперся в стоящую перед ним чашку. Рени подумала, что сцена напоминает спиритический сеанс. – Мне очень стыдно, – неожиданно договорил бушмен.
– За что?
– Боюсь, я смутил доктора Ван Блик, говоря об этой картине. Она была доброй женщиной. Мне кажется, она ценила в этой картине ее значение, пусть и принадлежала к другому народу.
– Она была такая добрая… – Джереми сердито фыркнул и вытер слезы салфеткой, потом высморкался. – Слишком добрая. Она не заслужила такого. А тех, кто сделал это, надо бы найти и повесить, как в старые времена делалось.
– И все же она сумела сообщить нам нечто важное, – ответила Рени. – И, может быть, оставила эту записку. Мы должны сделать все, что можем, чтобы узнать то, что узнала она. А если это выведет нас на след ее убийц… – Она прервалась, вспомнив безлично-зверскую тщательность виденного в подвале разрушения. – Я сделаю все, что смогу – что смогу , – чтобы правосудие их покарало.
– Правосудие, – повторил Дако, точно бранное слово. – Да где его в этой стране найдешь-то?
– Посмотрите на факты, Джереми. Она была богатой и белой. Ее убийство властям заминать не с руки.
Джереми фыркнул – не то недоверчиво, не то согласно, Рени не могла сказать.
Пока они допивали чай, Джереми рассказывал обо всем, что сделал для подготовки похорон и сколько ему еще осталось здесь работать. Из Америки возвращались племянница и племянник Сьюзен, и, судя по опыту прошлого, Джереми ожидал, что его выставят, даже спасибо не сказав. Горечь его слов была объяснима, но все равно вгоняла в депрессию. Рени из вежливости сгрызла пару бисквитов, потом поднялась и сказала, что им с Ксаббу пора уходить
– Спасибо, что позволили нам поискать, – поблагодарила она. – Я бы не простила себе, если бы мы не попытались это сделать.
Джереми пожал плечами.
– Никого за это все равно не накажут. Не так, как хотел бы я. И никто сильнее меня не будет тосковать по ней.
Что-то всплыло в памяти.
– Погодите, Джереми. Сьюзен упоминала свою подругу по имени Мартина, исследовательницу, фамилии не помню – Де-рю-что-то.
Дако покачал головой.
– Не припомню.
– Я знаю, домовая система выпотрошена, но нет ли других записей? Может, она вела дневник по-старомодному – блокнот какой-нибудь, бумажки?
Джереми помотал было головой снова, потом задумался.
– У нас есть книга расходов. Доктор всегда беспокоилась, что могут возникнуть проблемы с налогами, и мы все записи в ней повторяли.
Он выскочил из комнаты, явно довольный, что и ему нашлось дело.
Рени и Ксаббу потягивали остывший чай молча – они слишком устали, чтобы беседовать. Через четверть часа Джереми вернулся с гроссбухом в кожаном переплете.
– Один небольшой чек, три года назад, с пометкой «исследования», на имя Мартины Десрубинс [25]– Он указал. – Похоже?
Рени кивнула.
– Звучит точно похоже. Есть ее сетевой адрес или номер телефона?
– Нет. Только имя и сумма.
– Ну ладно. Для начала сгодится.
Рени ощупывала сложенную бумажку, на которой записала теперь и имя знакомой Сьюзен.
«Осколки, – думала она. – Кусочки чего-то – голоса в темноте, путаные образы, недослышанные имена. Это все, что у нас есть».
Она вздохнула. Джереми вывернул машину на темную аллею. Кое-где сквозь деревья просачивался свет из окон, выдающих местоположение соседних изолированных крепостей Клоофа, – свет, как всегда, демонстрация отваги перед лицом безграничной пугающей тьмы.
Отваги? Или невежества?
«Осколки». Рени прислонилась к холодному стеклу. Ксаббу дремал. «Думаю, ничего другого мы и не найдем».
Рени сидела на кровати и пыталась высушить волосы, наслаждаясь тишиной. Очередь в душ по вечерам была длинная, сплетничать у нее не было настроения, так что двадцать минут ожидания заставили ее всерьез помечтать об одиночестве.
Разматывая накрученный из полотенца тюрбан, Рени просматривала автоответчик. Звонил кто-то из политеха, сообщил, что ее завтра вызывают к советнице – звучало зловеще. Алготритм поиска она установила на два слова из записки Сьюзен. Чем больше она размышляла, тем более странным ей казалось, что доктор Ван Блик, всю жизнь проработавшая с информационной технологией, нацарапала записку, вместо того чтобы оставить устное сообщение в компьютере. Быть может, находка Ксаббу важнее, чем ей казалось поначалу?
Корреляцию между «Атаско» и «Палео М.» система нашла быстро – двадцатилетней давности книга (третье издание) под названием «Палеолитическая Мезоамерика», написанная человеком по имени Боливар Атаско. Первый поиск исследовательницы подруги Сьюзен по адресным книгам Южной Африки успехом не увенчался, и Рени запустила новый – по всему миру через онлайновые справочники по сетевым адресам на фамилию, похожую на «Десрубинс», после чего вернулась к книге.
Рени решила, что, раз уж она тратит больше денег, чем имеет, стоит слить себе заодно и саму книгу. Перекачка стоила дороже обычного – видимо, из-за обилия иллюстраций, но если Сьюзен оставила ей намек, то лучше бы ей этот намек отыскать.
25
Джереми произносит фамилию так, как она пишется по-французски – «Desroubins», а не так, как произносится.