— Не желает ли ваша светлость освежиться? — обратился к нему набравшийся смелости торговец, предлагая высокую кружку с ледяным лимонным шербетом.
Разрядка оказалась как нельзя более своевременной, и Никколо выпил кружку до дна, бросив торговцу серебряную монету, во много раз превышавшую стоимость напитка. Уже через минуту Никколо укорил себя за проявленное безрассудство. Обычно он ничего не ел и не пил вне стен принадлежавших его семейству дворцов, где каждое блюдо предварительно пробовалось слугами. Видно, к старости он становится слишком неосторожным. Сегодня же ему повезло. Шербет был просто шербетом.
Никколо пересек площадь и углубился в один из узких переулков, которые вели к главной улице округа Девы.
«Вновь слишком беззаботен», — пробормотал он, глянув через плечо. Никакого убийцы за его спиной не оказалось, и герцог прошел по Виа делла Донна к центральной площади округа. По дороге он миновал множество статуй Девы, в иных местах напоминавшей восточную богиню, а в других — нежную мать ребенка, рожденного, чтобы стать Владыкой Мира. Эта разноголосица не смущала Никколо. Он был тальянцем до мозга костей и привык исповедовать или, по крайней мере, делать вид, что исповедует, две религии одновременно.
В округе Девы Никколо чувствовал себя лучше, чем где-либо еще в Реморе. Этот округ считал себя породненным, связанным чем-то вроде вассальной зависимости с Джильей так же, как каждый из двенадцати округов считался породненным с одним из городов-государств, составлявших страну. Здесь в Городе Звезд округ Девы был как бы крохотной частицей Города Цветов. Никколо поставит на лошадь Девы, пусть даже все в доме его брата будут болеть за Близнецов. Этот их Бенвенуто выглядит совсем неплохо, так что пора навестить конюшни Девы и посмотреть, как там обстоят дела.
Паоло влил в рот Джорджии оставшийся от завтрака Чезаре эль. Минуту назад, увидев, что она не отбрасывает тени, девочка страшно побледнела и бессильно опустилась на солому.
— Что это значит? — спросила она теперь. — То, что меня на самом деле нет здесь?
— В некотором роде, — серьезным голосом ответил Паоло. — Это означает, что ты страваганте.
Джорджии это ничего не говорило, но она увидела, как Чезаре сделал рукой нечто вроде знака креста. Так, словно перед ним была ведьма, а то и сам дьявол.
— Что будем делать? — спросил подросток. — Не станем же мы сдавать ее властям?
— Конечно, нет, — спокойно проговорил Паоло. — Нам просто надо будет связаться с другим страваганте.
— Но как же мы это сделаем? — спросил явно обеспокоенный Чезаре. — Разве это не опасные, могущественные волшебники, живущие в таких городах, как Беллона?
— Не обязательно, — с улыбкой ответил его отец. — Я, например, один из них.
Теперь пришла очередь Чезаре неожиданно опуститься на солому.
Джорджия не знала, кто такие страваганте и каким образом она и этот широкоплечий мужчина могут принадлежать к ним, особенно если учесть, что у него-то тень определенно была. Но она видела, что слова, сказанные Паоло, оказались для Чезаре страшным потрясением.
— Ладно, — сказал Паоло. — Пора тебе обо всём узнать. Я уже и так какое-то время подумывал об этом. Через день или два двое наших братьев будут в городе и посоветуют нам, что делать с маленькой Джорджией. А пока что нам следует подыскать какую-нибудь одежду, в которой она будет не так бросаться в глаза. — Он повернулся к Джорджии. — Боюсь, что из-за твоих волос придется вырядить тебя мальчишкой. Пока ты здесь, лучше тебе оставаться Джорджио.
— Согласна, — поспешно ответила Джорджия. Ей и думать было страшно о том, что носили девочки в этих отдающих седой древностью местах — какие-нибудь платки, наверное, и уж наверняка корсеты.
Повинуясь кивку отца, Чезаре вышел, чтобы поискать что-нибудь из одежды. Джорджия же подошла поближе к крылатому жеребенку, стараясь получше разглядеть его.
— Удивительное, загадочное совпадение, не правда ли? — сказала она, показав Паоло свою фигурку крылатой лошади. — Это непременно должно быть как-то связано с тем, что я оказалась здесь.
— Конечно, — ответил Паоло. — Это талисман. У каждого страваганте есть свой талисман — ключ к странствиям между нашими мирами. Но на твоем месте я бы никому его не показывал. Особенно здесь, в Реморе. Этот город — цитадель ди Кимичи, а их очень интересует всё, связанное со стравагацией.
— Прошу прощения, — сказала Джорджия. — Вы, должно быть, считаете меня страшной тупицей, но не могли бы вы все-таки вернуться чуточку назад? Я не знаю, что такое стравагация, какое она имеет отношение к тому, что я попала сюда, и кто такие эти Кимми, о которых вы только что упомянули. И как долго, кстати, я пробуду здесь? Моя мама с ума сойдет, если утром меня не окажется дома. — Она на мгновенье умолкла. — А там это будет утро?