«Я добрался! Это наши!», – радостно припустил в их сторону мальчишка.
Света стало достаточно, чтобы Ярик увидел развернувшуюся на поляне бойню. Огней было так много неспроста. То были войны из Воинства Пекла. Они гонялись меж палаток за убегающими дровосеками из деревни, резали их, кромсали, дико гогоча, упиваясь творившимся хаосом и страданиями.
Мужики, явно застигнутые врасплох, не имели ни малейшего шанса дать отпор немногочисленному отряду чужеземцев. Один из деревенских, покрупнее остальных, набегу подхватил лежащий у костра топор, и, резко развернувшись, всадил его почти по самый обух одному из преследователей, раздробив тому грудную клетку.
Из-за спины убитого, шипя проклятья, выскочил второй дикарь. Он вонзил кривой меч здоровяку в живот и вспорол его, будто поросенка. На землю посыпались окровавленные внутренности. Удивленное выражение навеки застыло на лице лесоруба.
Резня закончилась также быстро, как и началась. Убийцы не стали ворошить вещи своих жертв, не забирали ценности или еду. Они скидали всех недобитых, жалобно стонущих от боли мужиков в одну кучу и расправлялись над ними самыми зверскими способами. Одни дикари отрезали своим жертвам конечности, уши. Другие стаскивали с побежденных штаны, топорами отрубали им члены и швыряли в огонь.
Со своим павшим товарищем они поступили по-другому. Один из дикарей, на голове которого был надет шлем, увенчанный острым клином с насаженной на него высохшей детской головой, снял с пояса флягу и полил какой-то жидкостью труп убитого. Затем двое взяли мертвеца за руки и ноги и бросили в костер дровосеков, отчего тот в мгновение ока занялся синюшным пламенем. Все это время они громко, чуть ли не остервенело, переговаривались на своем наречии, размахивая оружием и факелами. Ярик, наблюдавший эту картину, спрятавшись за толстым березовым стволом, медленно попятился во тьму леса, надеясь остаться незамеченным.
Но не вышло. Маленькая сухая веточка предательски хрустнула под самой пяткой.
Взоры убийц мгновенно обратились в его сторону.
– Akh’ mael gham, Gha’mir! – жестом указал одному из дикарей воин в шлеме. – Khamal’!
Тот сорвался с места, с топорами наизготовку. Он бежал быстро, перепрыгивая пеньки, стволы, трупы. Бежал к Ярику. Соскочив и позабыв про усталость, мальчик бросился прочь, чудом избегая встречных деревьев.
– Khamal’! Khamal’! – закричал воин в шлеме.
Пятеро дикарей кинулись в погоню за мальчонкой, страшно гогоча и смеясь. Их вопли разносились по ночному лесу. Сердце бешено колотилось. Силы покинули Ярика еще после болот. Вперед его толкал только страх. Безумная гонка, начавшаяся еще прошлой ночью, разгорелась с новой силой. Свет догонявших факелов помогал разбирать дорогу. Мальчик бежал что есть мочи, понимая, что скоростью ему не победить. Нужно использовать свой маленький рост.
Погоня продолжалась бесконечно долго, пока на пути не возникли густые заросли шиповника. Долго не думая, Ярик нырнул сквозь колючие ветки, исцарапав себе лицо в кровь. За кустами начался резкий спуск в овраг. Едва удерживаясь от падения, паренек несся вниз, не имея представления, что ждет его на дне. Споткнувшись о корень, он пролетел несколько метров. Болезненное приземление чуть не выбило из него дух.
Кое-как поднявшись, прихрамывая, он побежал дальше. Овраг увлекал его все ниже и ниже, влажная почва сменилась камнем. Он уже не слышал голосов преследователей, не знал, гонится ли за ним кто-нибудь. Свет факелов давно погас, уступив место непроглядной тьме. Ярик просто бежал сквозь ночь, пытаясь обогнать свой страх и забыть все эти ужасы.
Подступивший к горлу ком слёз едва удавалось сдерживать. Ярик не знал, сколько еще протянет. Казалось легче сдаться врагу и прекратить эти мучения. Он жутко устал.
В этот момент земля ушла из-под ног, отправив его в долгое падение навстречу спасительной тьме.
Среди врагов
Тьма. Она окутывала, обволакивала. Словно кокон паутины. Связывала по рукам и ногам. Лишала воли и сознания. Нельзя было почувствовать, где ты. Что с тобой. Есть ли в тебе еще жизнь? Но потом появилась боль. Сначала острая и стремительная, подобно тысячи игл, вонзившихся в юное тело. Потом тупая и протяжная, будто под действием дурмана.
Перед глазами начали мелькать мутные образы. Они прорывались в утомленное сознание вспышками, оседая по стенкам разума бесконечно долгое время. Грязная земля. Голые раскрашенные спины. Незнакомые слова. Непрекращающаяся качка. Топот ног.
Наконец, свет начал пробиваться под веки, распахивая заплывшие глаза. Свет. Он резал ножом. Не давал понять, что происходит. Расплывчатые фигуры приобретали очертания. Клетка. Толстые ржавые прутья окружали со всех сторон.