На шедевр пришел поглазеть даже Черныш:
– Честно сказать, я ожидал, что ты выстрогаешь какую-нибудь рогатку из веточки, Ярослав. А ты сделал лук не хуже чем заправский мастер!
– Не смотри на то, что я маленький мальчик, – горделиво ответил Ярик. – Да, я мал, но видел, как делают луки десятки раз. И свои луки я тоже делал сам. Хотя признаться, – вполголоса добавил он, – я и сам не ожидал, что у меня выйдет. Такой сложный лук я делал впервые.
Он взял свое новое оружие в руку. Лук вышел немного длиннее, чем хотелось бы, и уж точно больше того, что сгинул на болотах. Но Ярик не сомневался, что управится с ним. Повесив за спину колчан, он поманил кота за собой во двор. Откопав из-под снега замерзшую тыкву, он водрузил ее над прогоревшей бадьей. Получилась вполне добротная мишень. Отойдя на сотню шагов, он достал первую стрелу и приготовился к стрельбе.
Ярик всегда делал так, как научил отец. Годы одиночества, проведенные в охоте на степную живность, отточили мастерство стрельбы. Умение отринуть мысли и эмоции ради своей цели, помогали сосредоточиться на выстреле. Пережитые потери и испытания внушали стойкость и решительность.
«Стрельба – это не просто бой. Это бой с самим собой», – говорил на самом первом уроке отец, – «Победи себя и свое волнение. Гони все мысли прочь! Задержи дыхание на выдохе и смотри только на стрелу. Не жди выстрела. Чувствуй, куда она летит».
И он чувствовал.
Выстрел произошел почти не заметно. Тыквенная голова разлетелась на куски, раскидав морозную кашу по двору. Стрела пробила ее насквозь и вонзилась в оконную раму, в сантиметре от стекла.
Черныш сидел, выпучив глаза и открыв рот. Юный подопечный поразил древнего кота до самой глубины души. Ярослав же не высказал ни капли эмоций. С каменным лицом, он достал следующую стрелу.
Накануне битвы
Это продолжалось несколько дней. То трясло и знобило, то кидало в жар и обливало дождем пота. Горячка достигла своего пика еще в день жестокой расправы, и сохранялась еще день и ночь. Все это время Маня не спала, лишь бессильно стонала, пытаясь выпутаться из клубка перепутанных мыслей и образов. Сквозь бред она видела обеспокоенное лицо Гэй лы, которая тратила всю приносимую им воду, в попытках промыть ее раны. Но от этого становилось только хуже.
Недавний снегопад оставил в лагере белые холмы сугробов. Вслед за ним пришли холода. Многие пленники, уснув ночью, утром уже не просыпались. Маня и чужеземка ютились под вонючей шкурой, грея друг друга своим теплом. Дни проходили в борьбе с лихорадкой, которая решительно захватывала разум израненной девочки.
На исходе третьего дня в углу клетки померла безумная бабка. Последние часы жизни она смеялась, как ненормальная, посылая проклятия всем вокруг. Даже надсмотрщики не могли ее успокоить. Бабка терпела все щедро выдаваемые ей плети, но не замолкала. Придя в этот раз, стражники с облегчением вздохнули и забрали ее костлявое тело для сожжения.
Наутро шестого дня Маня, наконец, начала приходить в себя, и осознанно разговаривать. Она жадно съела все хлебные корки, что припасла для нее Гэй ла и выпила остатки гнилой воды.
– Тебя снова принесли ни живую, ни мертвую, – рассказала ей женщина. – Я боялась, что в этот раз не смогу выходить тебя. У меня не было ни лекарств, ни трав.
– Спасибо, тетушка Гэй ла, – благодарно кивнула Маня, кутаясь в шкуру. – Я бы пропала без тебя.
– Ты сильная девочка, – улыбнулась та, подсаживаясь поближе. – Ты справилась с этой хворью. Хотя другие раны еще не скоро заживут.
Маня разглядывала сугробы вокруг клетки. Снег расчистили только там, где это было необходимо, но снующие туда-сюда рабы и солдаты натоптали свои собственные дорожки. В лагере царило оживление. Было видно, что некоторые палатки и юрты свертываются. Бойцы носили оружие и ящики с провиантом наравне с рабами. Орда собиралась в путь.
– Мы куда-то уходим? – спросила она у женщины.
– Да. Я видела такое слишком часто, – подтвердила ее догадки Гэй ла. – Посланник не сидит на одном месте дольше месяца. Он гонит свое воинство на запад, грабя и вырезая все, что попадется на пути. Правда, в этот раз, все немного иначе.
– О чем ты?
– Посланник руководит своей армией, опираясь на помощников, дайчинов. Один из них, самый хитрый и беспощадный, дайчин Хань ло, – гневно сплюнула женщина, – выступил несколько дней назад с большим отрядом на север. Все гхануры обсуждают это. Я слышала их разговоры.