Пользуясь, по крайней мере официально, гарантированной неприкосновенностью от татар, церковные ремесленники находились в лучших условиях, чем остальные. Благодаря этому церковь имела достаточное количество ремесленников, в то время как даже великий князь договаривался с одним из своих удельных князей о том, чтобы приобретенных ремесленников делить между собой пропорционально «жеребью», что указывает на явный недостаток мастеров у великого князя.
Церковные мастера жили, вероятно, при крупных городских церквах. В летописи рассказывается, например, о том, что после смерти митрополита Филиппа в 1472 г. на теле его были обнаружены железные вериги, о существовании которых не было никому известно. Когда великий князь Иван Васильевич стал допытываться, кто сделал митрополиту эти вериги, то «кузнёцъ избрался един, его же искупил митрополит из полону у Татар и церкви той ковати на потребу», который и сказал, что он сделал митрополиту вериги. Перед нами интересный случай. Какой-то ремесленник попал в плен к татарам и был оттуда выкуплен московским митрополитом, но уже оказался вотчинным ремесленником митрополичьего дома, если не холопом. Продукты его труда шли не на рынок, а «на потребу церкви». Можно предположить, что вотчинные ремесленники тоже имели возможность выступать на городском рынке. Если в XV в. наблюдается тяготение феодалов к переходу к денежным оброкам наряду с усилением других видов крепостной эксплуатации, то вероятно, что на денежные платежи могли быть переведены и вотчинные ремесленники, что способствовало усилению их связей с рынком. Указания на продажу каких-то предметов на городском торге населением городских вотчинных владений феодалов мы находим, например, в грамоте князя Василия Ярославича Троице-Сергиеву монастырю на двор в Дмитрове 1447–1455 гг.: «… што у них двор монастырской в городе в Дмитрове, и хто у них в тех селах живет людей и в их дворе в городском, ино те люди купят ли што, продадут ли, ино тем людем ненадобет ни явлено, ни пятено, а мои пошлинники в то не вступаюца». Возможно, что монастырские люди, жившие в городском дворе, могли продавать и продукты своего ремесленного производства.
Но кроме вотчинных ремесленников, были в городах ремесленники другой категории, так наз. «свободные» ремесленники. Известное отличие в экономическом и юридическом положении «черного» населения создавало более благоприятные условия для производства ремесленных товаров на рынок.
Мы располагаем лишь некоторыми данными, определенно свидетельствующими о сбыте ремесленниками своей продукции на рынках в городах. В ответах владык Цареградского собора на вопросы Феогноста, епископа Сарайского (1291 г.), мы находим указание на тот случай, как поступать, если требуется обновить церковную утварь. Ответ таков: «Аще кто хощет обновити священные сосуды, да купят у мастера снасть всю, да сковав сосуды и ввергнут снасть во глубину, а опять де не куют снастью тою, да не получат себе греха от бога». Перед нами ясное свидетельство того, что можно было приобрести путем купли орудия ремесленного производства, которые, конечно, являются результатом труда мастеров-ремесленников. Житие св. Петра, царевича ордынского, рассказывает о том, что Петр покупал иконы в городском торгу. Имеются некоторые сведения о продаже книг.
Используя выводы Б. А. Рыбакова, располагавшего конкретным материалом в отношении Новгорода и Пскова, мы также вправе говорить о работе ремесленников на рынок и в городах Московской Руси. Правда, и у Б. А. Рыбакова материала часто явно не хватает для подтверждения начертанной им картины организации городского ремесла в XIV–XV вв., но все-таки Новгород и Псков дали хотя бы какое-то количество этого материала, на основании которого исследователь смог прийти к выводу о том, что «для XIV–XV вв. производство на рынок несомненно». Однако не следует преувеличивать масштабы рыночных связей городского ремесла XIV—ХV вв., которые были по преимуществу местными связями. Следует поддержать мнение Л. В. Даниловой и В. Т. Пашуто о том, что в этот период «в целом процесс превращения ремесла в мелкое товарное производство совершался медленно. Размеры и ассортимент товарной продукции городского ремесла по-прежнему лимитировались потребительским характером мелкого ремесленного производства, основанного на примитивной ручной технике, узостью рынка». С дальнейшим развитием товарного производства происходит расширение рыночных связей, подтачивающее экономические основы феодальной раздробленности. Но на Руси XIV–XV вв. при полном господстве феодального способа производства сфера развития товарного производства была весьма ограниченна: ко времени образования Русского централизованного государства возникли лишь некоторые торговые связи между различными землями. Только в новый период русской истории, примерное XVII в., происходит концентрация рыночных связей и образование всероссийского рынка.
В XIV–XV вв. города были центрами товарного обращения, но оно, по-видимому, лишь в незначительной степени было связано с товарным производством в городе. Для феодализма вообще характерно, что «продукт становится здесь товаром благодаря торговле. В этом случае именно торговля приводит к тому, что продукты принимают форму товаров, а не произведенные товары своим движением образуют торговлю». Поэтому свидетельства о городах как центрах товарного обращения не могут служить непосредственными показателями уровня развития товарного производства в городе.
Для характеристики развития товарного производства в городах важно отметить, что городские ремесленники были еще тесно связаны с земледелием и другими видами сельского хозяйства. Нельзя думать, что в городах XIV–XV вв., при всем значительном уровне развития ремесла, оно стало исключительным занятием городского населения. В таком случае нам пришлось бы признать наличие широкого товарообмена между городом и деревней, хотя в XIV–XV вв. товарно-денежные отношения получают постепенное развитие. Денежная рента, побуждавшая крестьянина к продаже продуктов на городском рынке, отнюдь не стала господствующей в XV в., параллельно с ней быстро росла барщина. Необходимо также учитывать исторические условия, в которых развивалась экономика русских феодальных городов XIV–XV вв. После татаро-монгольского нашествия, как показано Б. А. Рыбаковым, те рыночные связи городского ремесла, которые образовались в XIII в., были нарушены.
Городские ремесленники XIV–XV вв. еще не порывали в массе своей с земледелием. К. Маркс указывал, что в период феодализма городской ремесленник «сам еще до известной степени крестьянин, он имеет не только огород и сад, но очень часто клочок поля, одну-две коровы, свиней, домашнюю птицу и т. д.». Связь городских ремесленников с земледелием типична для феодальных городов в Северо-Восточной Руси XIV–XV вв. Известны сведения C. Герберштейна о полях и огородах в Москве начала XVI в… В Коломне в числе исследованных дворов коломенских горожан XII–XV вв. не оказалось ни одного, где земледелие и скотоводство не были представлены в той или иной степени. Обнаружены ручные мельницы, предметы охоты, рыболовства и других промыслов. «Земледелие и скотоводстве, добавочные промыслы — охота, рыболовство и сбор лесных орехов — сопровождают хозяйство коломенского ремесленника с XII по XV вв. включительно», — писал Н. П. Милонов. Понятно, что в более мелких городах связь с земледелием еще больше. Сошлемся на данные относительно Радонежа: «Существование и большое развитие ремесленного производства в Радонеже XIV–XV вв. доказывает преобладание находок ремесленных изделий в большей части жилищ и малое количество орудий и предметов сельского хозяйства, а также наличие соответствующих материалов и сырья для местного ремесла. Ремесло это в Радонеже в XIV–XV вв. все же составляло только дополнение к сельскому хозяйству и (как мелкое производство) было связано со сбытом изделий на мелкий и узкий рынок (посуда, игрушки)».