Отличительным признаком города также были стены, служившие средством защиты и торговым барьером, а также в некоторых случаях определявшие гражданство, когда «своими» признавались лишь те, кто родился в их пределах. В эпоху Возрождения в Италии стены городов-государств были тщательно обдуманными и грозными сооружениями, демонстрировавшими как военную мощь, так и коммерческое процветание общины. Фрагменты старых стен и сегодня можно увидеть во многих крупных городах мира — и в Париже, и в Марракеше, и в Пекине. В других местах — там, где стены были полностью снесены, например в Лондоне и Флоренции, — очертанию прежних границ города следует схема дорог.
Наряду с превращением стен в отличительный признак города происходило разделение пространств внутри него. Города всегда были тем местом, где незнакомые друг с другом люди встречаются для торговли, поэтому понадобились склады, чтобы хранить товары. В город не только свозили зерно, скот и драгоценности, здесь еще и располагалось множество мастерских, где простые предметы — миска, рог или шкура — превращались в товар. Таким образом, город стал тем местом, где люди, изготавливающие что-то своими руками (а не обрабатывающие землю), могли обеспечивать себя торговлей, обменивая товары на еду.
Но жизнь в городе никогда этим не ограничивалась. Первые города были средоточием не только торговли и ремесел, но еще идей и знаний. У каждого квартала создавалась репутация благодаря умениям ремесленников, и со временем некоторые из них прославились своим мастерством — от гончарного дела до искусной резьбы. Именно в первых городах была создана письменность — сначала она использовалась для отчетности, фиксации прав собственности и сделок, затем для описания ночного неба, поиска судеб в очертаниях созвездий. А позднее были записаны и истории, породившие мифы о происхождении первых поселений.
Итак, город возник в результате революции, изменившей характер общежития и самоорганизации людей. Но как выглядело это новое социальное устройство?
Подлинная сущность города не поддается простому объяснению. Кое-что о его возникновении рассказывают исторические источники, но вопрос о том, каким образом многочисленные элементы города объединились и какие динамические характеристики отличают его от всего остального, остается открытым. Каждый, кому приходилось читать рассказ Марко Поло о великой столице Хубилай-хана Ханбалыке (Пекине), ощущает элегантность и величие имперского города, впечатляющий масштаб его улиц и силу знати, жившей за дворцовыми стенами:
А величиной этот город вот какой: он квадратный, в округе двадцать четыре мили; все четыре стороны равны; обнесен он земляным валом, в вышину шагов двадцать, а в толщину внизу шагов десять; наверху стена не так толста, как внизу... Стена зубчатая, белая; в ней двенадцать ворот, и у каждых ворот по большому и красивому дворцу; на каждой стороне по трое ворот и по пяти дворцов, потому что тут в каждом углу еще по дворцу. В дворцах большие покои, куда складывается оружие городской стражи.
Улицы в городе, скажу вам, широкие, прямые. Из конца в конец все видно, из одних ворот в другие. Много там прекрасных дворцов, отличных гостиниц, и много славных домов. Все участки земли, на которых стоят дома, имеют форму четырехугольника с прямыми линиями; на участках расположены большие, просторные дворцы с дворами и садами приличествующих размеров. Каждый квадратный участок окружен ухоженными улицами. Таким образом, весь город состоит из квадратов, как шахматная доска2.
Сравните это с тем, как описала Гринвич-Виллидж Джейн Джекобс:
На хорошем городском тротуаре этот балет всегда неодинаков от места к месту, и на каждом данном участке он непременно изобилует импровизациями... Вот мистер Хэлперт отпирает замок, которым ручная тележка прачечной была прикована к двери подвала; вот зять Джо Корначча складывает пустые ящики у магазина кулинарии; вот парикмахер выносит на тротуар свое складное кресло; вот мистер Голдстейн располагает в необходимом порядке мотки проволоки, давая тем самым знать, что магазин скобяных изделий открыт; вот жена управляющего многоквартирным домом усаживает своего упитанного трехлетнего малыша с игрушечной мандолиной на крылечке.