— Какой грех? — говорю.
— Как же, говорит, не грех? Бог, говорит, положил так, что на тебе, например, сверху кожа, а под ней кровь. Так ли?
— Так, мол, это правильно.
— Ежели тебе кожу снять да в нутро положить, а внутренность, например, обернуть наружу, ты что скажешь? А ты, говорит, что над землёй – то делаешь? Вы, говорит, руськие люди, больно хитры, — бога не боитесь… бог, значит, положил так, что трава растёт кверху, чёрная земля внизу и коренье в земле. А вы, говорит, божье дело навыворот произвели: коренье кверху, траву закапываете. Земля–те изболит, травы родить нам не станет, как будем жить?
Признаться, вступило в меня в ту пору маленько, потому досада. Сердце загорелось, главное дело, что ответить не могу. Потолкал кое–кого порядочно, даром что много их было. Ну, порастолкал, ушёл. Ну, правду скажу: ночь без малого всю не спал: только задремишь, — почудится что–нибудь… будто крадётся кто… Ну, ободняло, выкатилось солнушко, встал я, помолился, лошадь напоил в озере, запрёг. Выезжаю из–за лесу, к пашенке… Что, мол, за притча: пашни–то, братцы, моей как не бывало.
Сотворил я крестное знамение, подъезжаю всё–таки поближе… Что ж ты думаешь: она, значит, бабища эта, ночью народ со всего наслега сбила… Я сплю, ничего не чаю, а они, погань, до зари над моей полоской хлопочут: все борозды как есть дочиста руками назад повернули: травой, понимаешь ты, кверху, а кореньем книзу. Издали–то как быть луговина. Примята только».
Владимир Галактионович прямо не говорит о своём отношении к пахоте. Но художник на то и художник, чтобы не говорить в лоб. А ёмкие образы «кожу снять да в нутро положить, а внутренность обернуть наружу» и «все борозды как есть дочиста руками назад повернули» ясно говорят, что на рубеже тех веков у И. Е. Овсинского был однодумец–современник.
Совсем недавно во время лекционного турне по Донбассу довелось мне в Пантелеймоновке (пригороде Горловки) коротать долгий вечер со своим сверстником Е. И. Иониным. Говорили мы с ним обо всём понемножку, и вот, когда речь зашла о пахоте, он привёл ещё более натуралистичный, чем у якутов, еще более кровавый образ пахоты. «Пахать землю, — сказал Егор Иванович, — это всё равно, что воткнуть вилы в грудь женщины, вместо того, чтобы обнять её и приголубить». Жестокое сравнение, но — состоятельное. Особенно впечатляет позитивный подтекст сравнения: избавить почву от пахоты — всё равно, что обнять и приголубить женщину. Богатое у Егора Ивановича воображение…
А теперь «с небес на землю» — о минимальной обработке почвы. Для рекомендованной И. Е. Овсинским глубины обработки почвы в 2 дюйма как нельзя лучше подходит плоскорез Фокина (естественно, на небольших площадях, обрабатываемых вручную). Его плоская ручка позволяет выдерживать нужную малую глубину. И даже скоблить поверхность почвы, подрезая сорняки. Лучше, чем плоскорезом, ничем всего этого не сделаешь.
В нашем огороде обработка действительно сведена к минимуму. В первые годы мы рыхлили грядки садовыми вилами, без оборота пласта (как бы качали почву вперёд–назад). Эту процедуру можно было бы сравнить с чизельной обработкой почвы. Но число грядок, нуждавшихся, по нашему мнению, в таком «покачивании», с годами неуклонно падало, и вот уже несколько лет мы не рыхлим ни одной грядки. Не нуждаются они в этом! К моменту сева–посадки они так пронизаны корнями сидератов, культурных растений и сорняков, так похожи на подушку, что просто не поднимается рука пустить пух–перо из этой «подушки» по ветру.
Для семян создана идеальная среда — плотное ложе. Так что можно сеять и в канавки, и вразброс, чтобы потом прикрыть граблями или плоскорезом.
С сорняками мы тоже не ведём беспощадной борьбы — даём им подконтрольно расти, срезаем обычно лишь при угрозе обсеменения или излишнего затенения светолюбивых растений. Картошку — не полем и не окучиваем.
Таким образом, основная часть грядок обрабатывается всплошную лишь дважды за сезон. Первый раз — весной, когда припалываются посеянные вразброс семена. Заодно спалываются сорняки–спринтеры, вроде пастушьей сумки. Вторая обработка выполняется, когда сеются сидераты. И снова припалывание семян обычно совмещается с прополкой сорняков.
А часть огорода совсем не обрабатывается уже второй десяток лет подряд — просто не нуждаются в этом грядки с маточниками лука, физалисом, катраном, многолетними луками.
Многие читатели, вероятно, сталкивались во время уборки картошки с тем, что лопата способна лишь выскоблить корневую зону картошки, что вне этой зоны — «хоч сокирою бий». А я позволяю себе бахвалиться перед посетителями, когда показываю им картошку. «Нечаянно» продавливаю (одной!) рукой лопату на полтора–два штыка. И это притом, что мне до 80 осталось меньше, чем грудничку до детских яслей. Вот так способна почва отблагодарить огородника за то, что годами её лишь «ласково щекочут».