— Вы?! — Он с трудом пришел в себя. — Проходите, садитесь.
Хема подошла к столу и положила на него пять ассигнаций по пять рупий каждая.
— Отец брал у вас. Вот принесла. Мне показалось, вы за деньгами приходили.
— Нет, что вы! Не за деньгами, — запротестовал Сударшан.
Хема направилась к выходу. Уходит! Само счастье от него уходит! Надо немедленно остановить ее!
— Подождите. Мне надо поговорить с вами.
Хема остановилась. Потупившись и опустив голову, большим пальцем ноги принялась что-то чертить на полу. Такой момент подвернулся! Знал бы заранее — наверняка придумал бы, что ей сказать. Надо открыться ей. Собравшись с духом, он выпалил:
— Хема, я люблю тебя.
Хема подняла голову, мягко улыбнулась.
— Для меня, как и для любой девушки, главное — выйти замуж.
— На этот счет ты не сомневайся, я женюсь, — взволнованно проговорил Сударшан.
— Хорошо. Поговорите с моим отцом, — удивленно ответила Хема. — Только все нужно решить сегодня же. Вы, наверное, знаете, вчера меня сватать приходили. Сказали, что приданого требовать не будут, подарков им тоже не надо. Вот отец и решил выдать меня.
— Хема, скажи честно: тебе хочется за него замуж?
— Хочется, не хочется — это для тех, кто приданое может дать. А нам выбирать не приходится, — промолвила Хема.
— Хема! Неужели ты согласишься выйти за человека, который тебе не по душе? Я женюсь на тебе. Я тебе нравлюсь, Хема?
Хема оставила этот вопрос без ответа.
— Приходите, обсудим все с отцом, насчет свадьбы договоримся.
Сударшан стушевался. Помедлив, он нерешительно сказал:
— Я поговорю со своим отцом. Он обязательно согласится. Я уверен. Только подождите немного.
Девушка отрицательно покачала головой.
— Нельзя. Мы должны сообщить им наше решение с сегодняшней почтой. Если сами можете решить, то до вечера обо всем договоритесь с моим отцом. — С этими словами Хема ушла…
Сударшана бросило в жар. Некоторое время он ходил взад-вперед по комнате, теребил волосы. Мелькнула мысль: «Возьму и женюсь без ведома отца!» Он продолжал мерить комнату шагами. Перед глазами возник грозный облик отца. Ноги у Сударшана приросли к полу. Глаза затуманило от слез.
Так и не решив, что ему делать, Сударшан удрученно подумал: «Разбита моя любовь». Мысли его путались, он лег на постель и проспал до вечера. Потом посмотрел подряд два кинофильма. На следующее утро он отказался от своей комнаты на втором этаже и отправился искать другую.
Перевод В. Удовиченко.
В ГЛУХОМ ЛЕСУ
При жизни мужа Сундарамма не знала забот. Ей и в голову не приходило размышлять о смысле жизни и обо всем том, что творилось вокруг. Но после смерти мужа все изменилось.
Бывает, конечно, что у вдовы остаются средства, на которые можно безбедно прожить до конца дней. У Сундараммы таких средств не было. Упав на бездыханное тело мужа, не прожившего с нею и десяти лет, она горько рыдала, с ужасом думая: «Что теперь со мной будет?»
— Успокойся, голубушка, бог все видит, не оставит в беде, — утешали ее люди.
Да и сама Сундарамма в глубине души не теряла надежды. «Разве на свете у всех женщин есть мужья? И разве все богаты? Живут же как-то другие. Неужто я не смогу прожить?» — подбадривала она себя.
Хорошо, когда в трудную минуту возле тебя есть близкие люди. У Сундараммы же не было никого. Родители давно умерли. Правда, на похороны приехал старший брат. Но он, как и все прочие, сказал лишь несколько слов утешения. Пробыв два дня, на третий стал собираться в дорогу:
— Поеду. Дома уйма дел.
Сундарамма вся сжалась, словно от удара. «Родной брат! Разве не видит, в какую беду я попала?» Она-то думала, брат побудет, поговорит с нею, посоветует, как жить дальше. Сундарамма, не сдержавшись, разрыдалась.
— Не плачь понапрасну. Слезами горю не поможешь, мертвого не воскресишь. Чему быть, тому не миновать, — только и сказал ей брат на прощанье.
«Не о мертвом плачу, — хотелось ей ответить, — а о том, что единственный брат и тот стал чужим». И тихо сказала:
— Ну что ж, поезжай…
Богатая могла бы позволить себе и месяц не вставать с постели, убиваясь об умершем муже. Сундарамма поднялась через неделю. Садилась ли она за стол, ложилась ли спать, ей все время вспоминался покойный муж, и сердце разрывалось на части. Ладно бы, одна осталась, а то ведь у нее трое детей! Их надо растить. Как прокормить такую семью? Сколько она ни думала, ответа на этот вопрос найти не могла. И снова заливалась слезами. Соседки, всякий раз видя ее плачущей, уговаривали: