Неплохо, Маннару Дасу! — подумал Нагарадзу-гару. Рупий пятьсот у вас к пальцам прилипнет…
В передней послышалось звяканье стеклянных браслетов и голос служанки.
— Госпожа Лила спит еще, поздно легла… А старшая хозяйка уже встала, помолилась, здесь она… — Дверь открылась, и Чиннамми, увидев Нагарадзу-гару, остановилась на пороге гостиной.
— Входи, Чиннамми, — обратилась к ней Наванитамма. — Хозяин что-то рано встал сегодня…
— Ох, я бы знала, так с черного хода зашла…
— Я же тебя не гоню, Чиннамми, — с улыбкой сказал Нагарадзу-гару, пристально глядя на облепленную влажным сари грудь Чиннамми.
— Да полно вам. Уставились так, что ей впору бежать. Она ведь беззащитная женщина. Чиннамми, ты что это в мокром сари ходишь? Переоденься, там в ванной сари лежит. Возьми его себе.
— Вот это, госпожа? — спросила Чиннамми, выходя из ванной в поношенном сари.
Наконец Наванитамма избавилась от сари, загадочно попавшего в ее дом и занимавшего ее мысли. Чиннамми поблагодарила хозяйку и удалилась.
В гостиной появилась служанка с двумя чашками кофе на подносе, за ней в дверях показалась чья-то фигура.
— А, да это Шрикантам-гару! Суббакка, еще чашечку кофе! — сказал Нагарадзу-гару.
— Не беспокойтесь! Я уже пил… По дороге, в кафе Аяра… — застенчиво, как жених на смотринах, пробормотал Шрикантам.
— Выпейте, выпейте! Надеюсь, что мой кофе не хуже, чем у Аяра, — сказала Наванитамма. — А я пойду распоряжусь на кухне!
Ошеломленный непривычной добротой хозяйки, Шрикантам продолжал стоять, пока его не вывел из шока голос хозяина:
— Да садитесь же, Шрикантам!
Шрикантам тотчас же стремительно сел на стул, приговаривая:
— Сажусь! Сажусь!
В общем, директор школы Шрикантам вел себя как испуганный школьник перед строгим учителем с тростниковым хлыстом в руке.
Этот маленький эпизод дает представление о робком характере директора сиривадской школы; немало в его жизни было и других случаев, когда эта злосчастная робость перед власть имущими ставила его в глупое положение. Так, однажды в школу приехал инспектор по имени Рангатхама Рао. Это был темнокожий человек, с умным, энергичным лицом, похожий на Ганди или на какого-нибудь риши — святого мудреца. Производя осмотр школьной библиотеки, он взял какую-то книгу и стал рассеянно перелистывать страницы. В это время скромно стоявший в стороне Шрикантам вдруг ринулся к инспектору и пробормотал:
— Если Ваша Божественность пожелает, мы немедленно пошлем вам эту книгу на дом…
Рангатхама Рао отпрянул, потом внимательно посмотрел на Шрикантама, положил на стол книгу и внушительно произнес:
— Будьте добры, повторите это слово!
Шрикантам-гару, облизав губы, начал:
— Ну… ну… если Ваша Божественность…
— Не продолжайте! — прервал его Рао-гару. — Запомните, что именовать собеседника «вы» — вполне достаточно, чтобы соблюсти вежливость и не утратить самоуважения. «Ваша честь» — это уже сверх меры. Но «Ваша Божественность»! Таких слов никто не должен ни употреблять, ни выслушивать.
Преподанный урок не пошел на пользу Шрикантаму-гару — подобный случай произошел еще раз. В качестве инспектора прибыл малаялец по имени Варгис; он бегал по школе шустро, как заяц. Когда он задержался для осмотра какого-то кабинета, Шрикантам ринулся в соседнюю комнату и, взяв там стул, встал с ним за спиной инспектора. Варгис-гару посмотрел на Шрикантама раз, потом другой и, наконец, потеряв терпение, взревел:
— Мистер Шрикантам! Стэнд эпон ди чэр![35]
В следующее мгновенье Шрикантам с вытаращенными глазами стоял на стуле.
Кончив пить кофе, Нагарадзу-гару ободряюще взглянул на Шрикантама:
— Ну, как дела в школе?
— Все в порядке.
— Это по твоему мнению. А теперь расскажи, что говорят недовольные…
— Вот есть такой учитель рисования Ранганнатхам — вы знаете его, — настоящий смутьян…
— Ну, и что говорит этот Ранганнатхам?
— Да совсем недавно ездил с жалобой в областное управление школьного образования… Два раза ездил!
— Ох, Шрикантам! В областное управление может теперь явиться кто угодно — хоть осел, хоть собака… Даже дежурного у дверей нет! Теперь ведь не британское правление. Любое учреждение — как гостиница, кто хочет, заходит. Такие времена теперь настали — порядка никакого нет. Всюду смутьяны, и автобусы жгут, и рельсы разбирают, и телефонные провода перерезают.
— Верно, верно, ваша честь… Распустили людей… Вот и мне, директору, какой-то учителишка рисования не подчиняется!