— Эй, Буггая, где ты там? Мне нужен душистый лист для карри! Принеси скорей!
Неизвестно, в самом ли деле Дзаладзамме так срочно нужно было заправить карри; ей всегда требовалось то или другое, когда она видела, что Брингирити задерживается во дворе у Чирандживи. Как только отбыл Брингирити, явился возбужденный Читтибабу. Он принес замечательную новость — Дзаладзамма печет лепешки из гороховой муки!
— Я съем четыре, а вам сколько принести? — спросил он.
— Нет, нет, нисколько… Я не люблю гороховых лепешек, — энергично запротестовал Чирандживи.
— Что же вы тогда любите? — изумленно спросил Читтибабу. Этот простодушный вопрос был ловушкой для Чирандживи. Он знал, что его ответ будет тотчас передан Дзаладзамме, и названное блюдо приготовят на следующий же день. А он не хотел зажигать пламя надежды в сердце Дзаладзаммы и поэтому непрестанно отказывался от угощения приготовленными ею лакомыми блюдами.
Отправив Читтибабу домой, Чирандживи снова разлегся на каменной скамье под буком, но через минуту опять услышал скрип калитки.
— Здесь живет молодой человек Чирандживи? — Вошедший увидел хозяина дома и радостно воскликнул: — О, вот и ты, сынок! Я тебя так давно знаю, но, где твой дом, понятия не имел.
— Это вы, учитель? Садитесь, пожалуйста! — Чирандживи кинулся к Рамаджоги и усадил его на скамье в тени бука. — Да в нашем городе любого спросите, где чей дом, и вам покажут. Да зачем и спрашивать? Вы бы послали за мной кого-нибудь, и я бы сам пришел.
— Ну, у меня не такое уж срочное дело… Я люблю молодежь, Чирандживи, ведь это — наше будущее. Сколько раз, глядя на твое унылое лицо, я думал: не повезло парню в жизни. И вдруг узнаю от Суббарамаи, что ты пишешь книги! А сегодня сам мэр, Нагарадзу-гару, сказал мне, что ты хорошо пишешь…
Вот как! Нагарадзу-гару нашел в лице Рамаджоги человека, который должен воздействовать на Чирандживи. Чирандживи еще не знал, что Рамаджоги всегда говорит и действует от чистого сердца, без задних мыслей. Слова Рамаджоги показались ему прологом к какой-то пьесе, написанной или задуманной Нагарадзу-гару. Нагарадзу-гару, очевидно, был не только автором пьесы, но и режиссером. Но как разгадать планы режиссера? Чирандживи решил попытаться.
— Я счастлив, что мои скромные творения известны господину мэру! В детстве отец однажды подарил мне ручку новейшей марки «Черная птица» за две рупии, и я был счастлив безмерно. Сегодня я чувствую себя не менее счастливым, чем в тот день, когда получил этот подарок…
— Я думаю, что Нагарадзу-гару узнал о твоих сочинениях от Шрикантама-гару, директора нашей школы. Он очень просвещенный человек! Мы сегодня как раз встретились с ним в доме мэра.
Вот оно что! Значит, Нагарадзу-гару и его приспешник имеют какие-то виды на него, строят какие-то планы. А Рамаджоги продолжал выражать свой восторг:
— Ты подумай, Нагарадзу-гару не только восхищается твоими писаниями… Более того, он хочет устроить тебе чествование здесь, в Сириваде! «Разве мы не должны гордиться им, дорогой Рамаджоги?» — спросил он меня…
Ну что ж, отличная ловушка! В мышеловку положили кусочек ароматного копченого мяса. Но у мыши слюнки не текут — наоборот, Чирандживи почувствовал позыв на рвоту.
— Слушай, наяна[39]! — продолжал Рамаджоги. — Тебе могут не понравиться мои слова, но я все равно скажу. Молодые люди стали такими легкомысленными, но ты же умный юноша. Почему ты так ведешь себя?
— Да в чем дело, господин учитель? — удивленно спросил Чирандживи.
— Нагарадзу-гару, наш мэр, — очень достойный человек! Почему ты не нанес ему визит, не дожидаясь, пока он пригласит тебя к себе?
В жизни Чирандживи не получал такого странного совета. Он изумленно уставился на Рамаджоги. Чирандживи уже начал понимать, что с Рамаджоги не стоит вступать в дискуссию или искать в его словах скрытый смысл. Проще согласиться с ним.
— Вы совершенно правы, господин учитель! Признаю свою ошибку. Я так и сделаю, как вы советуете! Молодым людям ведь свойственно ошибаться, а старшие должны их прощать.
— Да нет, — извиняющимся тоном сказал Рамаджоги, — ты не должен уж так себя корить. Я тут тоже ошибался. Что ж, думал я, он мэр, такой пост занимает, не пойдешь ведь к нему прямо в дом. Он же не может каждого принять и выслушать. Но как я ошибался, Чирандживи! Он меня сразу принял, и очень охотно! Усадил в кресло, предложил кофе… «Рамаджоги-гару, — сказал он мне, — таким людям, как вы, известно многое, чего не знают другие…»