— Эй, что это ты спишь на лавке, братец? — Он наклонился над Рамаджоги и потрогал его своей палкой. Рамаджоги вскочил; свет факела, направленный ему прямо в лицо, ослепил его.
— А, Синг! Ты что, за вора меня принял?
— Ах, это вы! Простите, сэр… Я никогда не видел, чтобы вы спали на лавке. На лавках обычно бродяги спят, а потом, воспользовавшись случаем, заходят в дом и что-нибудь уносят…
— Ничего, ничего. Это же твоя работа, и нелегкая притом. Всю ночь бродить по городу…
— Не бродить, а патрулировать!
— Да, конечно. Ничего, ты мог бы даже меня стукнуть своей палкой, если принял за вора. Ты добрый человек. Сколько у тебя детей?
— Откуда дети, если жены нет? — засмеялся Синг.
Он казался всем неразговорчивым, но это оттого, что мало кто интересовался его жизнью. А жизнь была довольно трудная; заработок — сто рупий в месяц, из которых двадцать он платил за квартиру, — не позволял ему никаких излишеств. Питался он пшеничными лепешками и чаем, выпивая пять-шесть чашек в день. Правда, он не мог преодолеть страсти к курению и тратил часть заработка на сигареты. Так что на какие деньги мог бы Синг содержать жену и детей? А где бы он нашел девушку своего племени — родина его была за две тысячи миль отсюда! У Синга не было и родных. Отец его эмигрировал из Непала в Бомбей и умер там пятнадцать лет назад; Синг, оставшись сиротой, бродил по всей Индии и осел в Сириваде.
— Вот моя история, хозяин, — вздохнул он. Рамаджоги сочувственно погладил его по руке, но в душе подумал: не лучше ли вообще не иметь семьи, как Синг, чем иметь такую, в которой тебя считают вором.
Синг ушел, а Рамаджоги снова заворочался на скамье. Он не мог дождаться, когда же кончится эта ночь, ставшая для него бессонной ночью перед праздником Шивы. Под утро москиты утихли, и он задремал.
Но Рамаджоги не суждено было проспать и пяти минут, потому что к его дому приближался вихрь, принявший образ человека с коротко остриженными волосами, в мятых брюках и легкой рубашке, с небольшим саквояжем в руке. Это был Мангапати.
Бог дал человеку ноги для ходьбы. Мангапати был одним из тех людей, которые наилучшим образом использовали этот дар по назначению. Как кошка с обожженными лапами, он не мог ни минуты стоять на месте. Он вечно был на ногах, носился по всей округе. Мангапати позаботился о том, чтобы приспособить обувь к своим нуждам — на подметки его сандалий была набита резина от старых шин в дюйм толщиной. Прибивать ее пришлось полудюймовыми гвоздями с широкими шляпками, поэтому сандалии Мангапати звонко клацали на ходу. Когда они застучали по цементному порогу, Рамаджоги вскочил и, протирая глаза, воскликнул:
— А, это ты, сынок!
— Я, тестюшка! — отозвался Мангапати.
— Да как же это ты добрался глухой ночью? Ни автобус сейчас не ходит, ни поезд…
— О, это длинная история! — Кинув на землю свой саквояж, Мангапати сел на лавку рядом с Рамаджоги. — Ведь у Балы-то завтра экзамены, сами знаете, вот я и решил попросить отпуск на несколько дней. Директор разрешил мне, а когда я стал у него же отпрашиваться с последних уроков, то отказал наотрез. Знаете, есть притча о том, как один человек не обратил внимания, когда у него украли тыкву, а закричал «караул», когда стащили горчичное зернышко. Этот Нараса Рао из такой породы…
— Подожди-ка, Мангапати! А разве в вашей школе в Амбасамудраме есть занятия по воскресеньям?
Рамаджоги спрашивал не в шутку, а всерьез. Мангапати уже два года был его зятем, и за этот срок Рамаджоги приобрел печальный опыт. Он понял, что зять его — человек, с которым всегда случается что-то из ряда вон выходящее, и если дело касалось Мангапати, то не только возможны были школьные занятия по воскресеньям, но и солнце могло взойти на западе.
— Да вы о чем, тестюшка! Школьных занятий по воскресеньям у нас нет. Правда, наш директор Нараса Рао способен до этого додуматься, но среди учителей нашей школы нет таких покладистых людей, как вы, так что у него это не получилось бы. Но дело в том, что я просил отпуск вовсе не в воскресенье, а в пятницу.
Надо сказать, что от Амбасамудрама до Сиривады было всего шестьдесят миль, и даже пешком это расстояние можно пройти гораздо быстрее, чем за двое суток.
— Откуда же мы знаем, бабу! Мы думали, что ты спокойно живешь в Амбасамудраме. Но если ты получил отпуск в пятницу, какие же препятствия ты встретил по дороге, что добрался до нас только в понедельник утром?
— Я вам все расскажу, тестюшка! Единственным препятствием был вздорный характер этого Нарасы Рао. И я ведь ему все объяснил: что моя жена сдает экзамены за школьный курс, что она три раза уже провалилась, но на этот раз обязательно должна сдать. Она, конечно, очень прилежная, но если муж будет рядом и поможет ей — это ведь совсем другое дело! Я сказал ему, что если я не выйду на шоссе в четыре часа дня, то не попаду на автобус в Сириваду. Поэтому мне нужно уйти с последних уроков. Всего ведь на два часа раньше! Я умолял его!