Здание было довольно большое, чтобы вместить до восьми восемнадцатиколесных грузовиков. Но только один был припаркован позади здания. Пол был залит бетоном, покрыт следами протечек масла, разлитой тормозной жидкости, остатками грязи, собранной, когда здесь обитали машины и грузовики. Плюс ко всему, здесь были пятна, которые я не взялась бы определить.
Окон не было. На дальней стене гудели лопасти, создавая вентиляцию. Над головой светили флуоресцентные лампы. Воздух был сырой и имел металлический привкус. Дверь толстая металлическая. Мощная пожарная дверь. В дальнем конце встроенные две гаражные двери. Тоже мощные. Это был не гараж механика. Скорее склад, укрепленный как бункер.
На погрузчике стоял деревянный ящик. Золото было готово к отправлению. Пестрый ассортимент стульев собрался вокруг прямоугольного поцарапанного деревянного стола. На столе оставили одинокую банку коки. На складном стуле стоял маленький телевизор, включенный в розетку на стене. Импровизированную кухню с ржавым холодильником, кофе-автоматом и плиткой устроили позади стола.
Дэйв сказал нам, что в гараже за Марией присматривали четверо. Этим вечером здесь находилось двадцать человек. По большей части работали, вычищая гараж, таская ящики с оружием, большое количество товаров потребления, которые, вероятно, были украдены, и несколько металлических шкафов с картотеками в огромный грузовик. Дейв предупредил нас, что у Сальзара небольшая армия преданных людей, почти все из них нелегальные эмигранты, подобранные Маркосом Торресом, привезенные как-то раз на «Флекс». Этот народ явно принадлежал этой армии.
Я не видела ни одной отдельной комнаты. Ни туалетов, ни офиса. Более или менее посередине стояла деревянная скамья. Она была длинной и узкой, со вделанными в сиденье металлическими кольцами.
Нас с Марией приковали наручниками к этой скамье.
— И что нам полагается делать с ними? — спросил один из мужчин.
— Да ничего, — ответил Мерзкая Рожа. — Сальзар хочет, чтобы их оставили в покое, пока он сам сюда не доберется.
Спустя несколько часов моя задница затекла, а спина выгнулась дугой. В туалет не хотелось, и слава Богу, поскольку меня предупредили, что туалет мне не положен. Оба запястья у меня были скованы, что означало: я не могла прилечь. Теперь я понимала происхождение опухших глаз и темных кругов у Марии. Она была измучена. Наверно, опухшие глаза имели еще другую причину происхождения, но мне не хотелось подробно останавливаться на ней. Я предпринимала героические усилия, чтобы не сойти с ума.
Никто не подходил ни к Марии, ни ко мне. Плакать об этом мы бы не стали. Только временами появлялся Мерзкая Рожа. Смотрел на нас сверху, пускал слюни и отходил. Часы текли. Изредка открывалась дверь, чтобы выпустить кого-нибудь в туалет, и я выглядывала, не появились ли на небе признаки рассвета. Я ненадолго впала в дрему, свесив голову между ног. Когда очнулась, то народ еще работал, но гараж опустел от товаров.
Снаружи гаража прозвучал гудок. Двери подняли, и вкатил «долговяз» в сопровождении внедорожника. За пределами открытой двери небо еще темнело, но я решила, что уже почти наступил рассвет. Я взглянула на Марию.
— Прости, — сказала она. — Это все я виновата.
Я знала, что у Хукера был план. Он был очень незамысловатый. Ворваться в гараж, как грозные мстители, и повязать всех, кто там есть. Хукер не мог ждать помощи от органов правопорядка или от военных. Слишком много бюрократии вмешивалось в процесс. Слишком много цепочек командования пришлось бы пройти. План Хукера опирался на помощь нескольких друзей. Так было до того, как меня захватили. До того, как меня продали Слизняк и Хромоног. Я вычислила, что это, должно быть, они. Сенатор Гил дал им адрес. По-другому Сальзар не мог узнать его, чтобы проследить за Хукером и мной от квартиры Джуди. О Джуди не знал никто.