Девушка отомкнула дверь подъезда и задержалась на пороге.
— Спасибо тебе, собачка, — сказала она. — До свидания.
Такой финал меня ни в коей мере не устраивал. До рассвета оставалось не более двух часов, мне необходимо было какое-то убежище на дневное время, и по справедливости я вправе был рассчитывать на минимальную благодарность девушки, спасенной мной от немалых неприятностей. Поэтому я принялся старательно изображать, как мне хочется, чтобы меня пригласили в дом: повизгивал, поскуливал, поднимал то одну, то другую лапу и жалобно смотрел ей в глаза. И по-своему она меня поняла.
— Кушать хочешь? — спросила она. — Ладно, заходи. Только маму не перепугай. Договорились?
В маленькой кабине лифта мы с ней едва уместились. Показывая свою воспитанность, я скорчился и прижался к стенке, стараясь занять как можно меньшую площадь, однако это было уже ни к чему. Страх оставил девушку окончательно, она вновь потрепала меня по загривку словно давнего знакомого и нажала кнопку седьмого этажа.
Предвидя реакцию мамы и остальных домашних девушки на свое появление, я хотел сразу же спрятаться перед квартирой за ее спиной, но не успел. Дверь квартиры открылась немедленно после остановки лифта: девушку давно и с тревогой ждали. Женщина средних лет ступила на площадку и тут же, охнув, отпрянула.
— Мамочка, не пугайся! — твердо сказала девушка. — Это… Джек. Да, Джек. Он очень хороший, я тебе сейчас все объясню. Джек! Заходи!
Опустив голову и прижав уши, я — живая иллюстрация покорности и смирения — вошел в квартиру, плюхнулся на половик, уткнул нос в стену и замер в ожидании дальнейших команд.
— Что это? Откуда? Леночка, почему ты так поздно? Я так беспокоилась, — бормотала мама, перескакивая от испытанного потрясения с темы на тему. — Где ты его взяла?
— Джек меня спас, — объяснила девушка. — Мамочка, ты даже не представляешь, что со мной произошло. Они меня выследили, мама! Они напали на меня только что на бульваре! Если бы не Джек…
Она всхлипнула, и мать девушки, тут же вспомнив другую, видимо, главную для них опасность, на какое-то время позабыла о моем присутствии.
— Этого не может быть! — с отчаянием сказала она. — Никто не может знать, что мы сюда переехали!
— Это были они, мама, — грустно кивнула девушка. — Я узнала одного из них. Помнишь, такой гадкий, с короткой стрижкой и бычьей шеей?
Приметы эти отнюдь не показались мне исчерпывающими, но мама девушки поняла, о ком идет речь, и вновь потрясенно охнула.
— Но как же… Что же нам делать?
— Сначала надо накормить Джека, — сказала девушка. — Он хочет есть и пить. Мама, что у нас есть из еды?
— Борщ, — растерянно ответила мама. — И колбаса. Разве он будет есть борщ? — Она взглянула на меня и непроизвольно вздрогнула. — Что это за порода? Я никогда не видала таких собак.
— Очень хорошая порода, — ответила девушка. — Просто замечательная. Давай, мамочка, свой борщ. Джек! Пойдем на кухню!
Честно говоря, есть мне совершенно не хотелось. Тем более борщ с колбасой. В состоянии Изменения мы предпочитаем питаться свежим мясом. Разумеется, не человеческим; большая часть того, что говорится о нас в сказках и легендах, — выдумка или преднамеренная ложь, растиражированная профессиональными рассказчиками. Мы отнюдь не людоеды, а в лесах для хорошего охотника до сих пор достаточно разнообразной дичи. Но выхода у меня не было. Вслед за девушкой я поплелся на кухню и покорно засунул морду в кастрюлю с предложенной мне едой, стараясь не чавкать, хотя в нынешнем моем обличье такие попытки не только невыполнимы, но и просто смешны.
Пока я возился с кастрюлей, девушка рассказывала матери о происшедшем. Та всплескивала руками, ахала, хваталась за голову, но к концу рассказа смотрела на меня ничуть не благосклонней.
— Он бросился на них? — спросила мать. — И тебя не тронул?
— Мама! Нуты же сама видишь! — недовольно ответила Лена. — Я цела и невредима. А они… им Джек показал!
— Откуда ты знаешь, что его зовут Джек?