Я разволновался, поднялся с кровати и начал расхаживать по комнате. Я заразился неуемной активностью, чего со мной не случалось уже несколько лет.
«Модификация органов слуха произведена!» Громоподобный рев грянул прямо у меня в голове. От неожиданности я взмахнул руками и рухнул на колени. Некоторое время я стоял так, не двигаясь, пораженный происшедшим до глубины души. Потом растянулся на полу, прислушиваясь к тому, что творится внутри моей черепной коробки. Рев, к счастью, не повторился.
Что это было?! Я приложил ладони к ушам, убрал их. И внезапно понял, что с моим восприятием действительности случилось нечто странное. Оно определенно изменилось. Во всяком случае, мир я теперь воспринимал иначе, чем раньше. Я слышал, как я дышу, как в звенящей тишине действительность разлагается на множество звуковых составляющих. Никакой какофонии звуков, какая обычно сопровождает нашу жизнь, четкая упорядоченность аудиоряда — я мог вычленить из него любую составляющую звукового спектра. Вот в отдалении кричит птица, вот шумят водопроводные трубы, а вот какие-то люди идут по коридору. Причем идут довольно странно. Два шажка. Остановка. Два шажка. Остановка.
Хотя профессор Стукалов не велел мне выходить в коридор, я решил посмотреть, кто это там шагает. Распахнул дверь и просто задохнулся от ужаса.
В коридоре стояли пять мертвецов. Все в таких же пижамах, как у меня. У них были иссиня-черные лица, слипшиеся веки и скалящиеся в улыбках приоткрытые рты. Они стояли друг за другом на расстоянии метра. И шагали синхронно. Два шажка. Остановка. Два шажка. Остановка.
Я в ужасе отпрыгнул в комнату. Меня охватил такой ужас, что я даже кричать не мог. Мертвецы резко, как по команде, повернули головы в мою сторону. Их улыбающиеся рты; казалось, смотрели на меня. Я даже почувствовал исходящий из этих ртов отвратительный запах — тошнотворный запах тления. Так пахнет гниющая палая листва, темно-коричневым ковром укрывающая сырую землю осенью.
Из моего горла вырвался крик, я захлопнул дверь и припал к ней всем телом, стараясь унять дрожь. Я слышал, как по окну, перебирая лапками, ползет паук, как где-то в дальних комнатах открыли кран и как бьет крыльями птица, пролетая мимо научного центра. До меня долетали хлопки и свистящий звук ее дыхания. И еще я слышал, как идут мертвецы по больничному коридору. Шажок, еще шажок. Остановка.
Я кинулся к кнопке и нажал ее. На этот раз пришел Антон.
— Что происходит? — спросил я.
— А в чем дело?
— Что со мной происходит? Я слышу какой-то рев в голове. И еще я видел… там… там… — Я решил, что мертвецы — это уже слишком и, услышав от меня такое, доктор, пожалуй, решит, что я свихнулся.
— Рев? — В его голосе прозвучало такое неподдельное удивление, что я растерялся.
— Что тут происходит? — глухо спросил я. — У меня был профессор. Он говорил что-то, что я не слишком понял. Я хочу знать, какому именно лечению меня подвергают…
— Ну, хорошо, — проговорил Антон и замолчал, не зная, с чего начать. — М-м-м, это, собственно, не совсем научный центр, это, так скажем, экспериментальный театр. Мы используем для лечения больных самую современную методику. Мы — нанотехнологи.
— Та-а-ак, — выдавил я, — значит, вы сделали из меня подопытного кролика.
— Ну, зачем вы так? — Доктор покачал головой. — Эксперименты мы проводим уже очень давно. Вы хотя бы представляете, какие перед человечеством откроются перспективы, если нам удастся освоить нанотехнологии в медицине? Ведь…
— Меня не интересуют эти перспективы, — перебил я его, — я подаю на вас в суд. Вы подвергли опасности мою жизнь.
— Зря вы так, — обиделся Антон, — мы ведь вас почти вылечили уже, между прочим. Печень не болит?
— Не болит, только мне почему-то кажется, что в правом боку у меня камень. И еще эти звуки вокруг… И видения. Галлюцинации. Что-то мне не нравится такая методика лечения.
— Галлюцинации? — удивился доктор. — Странно. Весьма странно. Если вас это успокоит, подопытные животные после эксперимента вели себя нормально, даже проявляли признаки повышенной активности и сообразительности.
— Я не хочу проявлять признаки повышенной активности и сообразительности! — взорвался я. — Я просто хочу, чтобы ко мне относились как к человеку! Вы спросили меня, хочу ли я подвергнуться такому лечению или нет? Вас интересовало мое мнение?!
— Спокойнее, — попросил Антон, — в вашем случае вам не помог бы ни один традиционный врач. У вас был рак в последней стадии. Потому «Скорая» и привезла вас к нам.
— Ерунда, — буркнул я, — откуда вы знаете, что у меня рак в последней степени? Вы же даже не проводили никаких анализов.