Генби следовал обычной тактике псового боя. Он собирался сбить меня широкой грудью и вцепиться в горло, однако противостояла ему вовсе не собака. Неуловимым движением я ушел с линии атаки, ударил его в плечо и полоснул клыками по загривку. Генби потерял равновесие и покатился по земле, однако, извернувшись, вскочил с быстротой, которой я от него не ожидал. Мы вновь стояли друг перед другом. Теперь генби не спешил. Он принялся медленно кружить, выбирая момент для броска. Секунды текли слишком быстро, у меня было слишком мало времени в запасе. Хозяева псов ломились через лес с обнаженным оружием в руках, и все должно было решиться немедленно.
Я бросился прочь, имитируя паническое бегство. С победным рычанием генби прыгнул за мной, и тогда я упал ему под ноги, сомкнув челюсти на правой передней лапе. Хрустнула перекушенная кость, генби вновь упал, и теперь уже я не позволил ему подняться. Мой удар в сонную артерию оказался точен. Генби бился в агонии, почва под ним быстро темнела. Гибель вожака оказала на ротвейлеров ошеломляющий эффект: визжа, словно беспородные дворняги, они бросились врассыпную и тут же исчезли в лесу.
И все же я опоздал. Сильный удар в плечо свалил меня, а спустя мгновение я услышал грохот выстрела.
Теперь мне нужно было бороться за свою жизнь. Прижимаясь к земле, я метнулся под защиту растительности. Пули вспарывали вокруг меня воздух, но ни одна из них больше не попала в цель. Кровь из раны обильно заливала мою белую шерсть, однако я чувствовал, что ни один жизненно важный орган не задет. Боль достигла моего мозга, затопила его и выплеснулась лавиной оглушающей ярости. Мы опасны, когда на нас нападают, смертельно опасны тем, что становимся не в состоянии контролировать свое животное начало. Мрак безумия словно шторкой отделил сознание от рефлексов, дальнейшее я воспринимал лишь урывками.
Если бы преследователи держались тесной группой, у них бы оставался какой-то шанс выжить. Но в азарте погони они рассыпались по лесу, теряя друг друга из виду, и это решило все. Первый погиб сразу же, не успев этого осознать: я практически оторвал ему голову. Второму перекусил руку с пистолетом и вспорол живот. Третий, напуганный истошным криком умирающего, вертел оружием из стороны в сторону, но, конечно же, не смог заметить и предупредить моего броска. Я прыгнул ему на спину и прокусил затылок. В этот момент двое оставшихся поняли, что гибель неминуема. Выпустив веер пуль, они бежали в панике и ужасе. Сейчас они ничем не отличались от своих перепуганных псов и сделались легкой добычей. Смерть в образе белого окровавленного зверя следовала за ними, она была вокруг них, невидимая и неслышимая. Я забежал вперед, напал из засады и тут же исчез, оставив за собой еще одно агонизирующее тело. Перед угрозой неминуемой гибели последнему удалось на какое-то время взять себя в руки. Прижавшись спиной к толстому древесному стволу и выставив перед собой пистолет, он некоторое время чутко вслушивался в звуки леса, пытаясь обнаружить источник опасности, а потом зашагал, то и дело озираясь, выбирая наиболее открытые участки. Я крался за ним в отдалении, поджидая удобный момент для последней атаки.
Развязка не заставила бы себя ждать, но моему врагу повезло. Почувствовав сильное головокружение, я был вынужден остановиться. Моя жизненная мощь огромна, но отнюдь не беспредельна. Я потерял слишком много крови, и плечо продолжало кровоточить. Тела наши устроены так, что травмы и раны приближают начало Изменения, и сейчас я почувствовал, что пребывать в ипостаси зверя мне осталось недолго, максимум до следующей ночи. С этим нужно было немедленно что-то делать; перспектива оказаться голым посреди леса меня никак не устраивала. Добраться к себе домой я был не в состоянии. Силы стремительно покидали меня с каждой каплей выплескивающейся крови. Хромая, я побежал в направлении поселка.
Летний рассвет наступал быстро, но мне повезло не встретить на пути ни единой живой души. Я думал об оставленных мной в лесу женщинах. Сейчас я ничем не мог им помочь. Надежда была лишь на то, что от поселка их отделяет чуть более километра и они сумеют отыскать дорогу самостоятельно.
Последние десятки метров я преодолевал с огромным трудом. Меня шатало из стороны в сторону, я спотыкался, глаза то и дело застилала чернота. Дверь в дом была закрыта на защелку, не стоило даже пытаться отворить ее сейчас. Я потащился к дощатому сарайчику в глубине участка, набитому садовым инвентарем и разным старым хламом. Мне еще достало сил протиснуться в щель меж подгнивших досок пола и забиться в темный угол, а потом слабость и темнота навалились на меня окончательно. Я потерял сознание с последним мысленным вопросом: удастся ли мне очнуться на этот раз?..