Он стоял под аркой одного из домов в тихом дворике. За поворотом шумел оживленный Цветной бульвар, но здесь было безлюдно и темно. Гигантские тополя глухо шелестели листьями в порывах ночного ветра и оглушающе пахли смолистой зеленью после недавнего дождя. Тучи уже уползли на запад, и теперь над головой синело глубокое летнее небо.
Асиман стиснул пузырек крепче и подумал, что, если даханавар не появится через десять минут, он уйдет. Эта мысль вызвала облегчение и досаду одновременно. Но прошло десять минут, потом еще три раза по десять, а он оставался стоять на прежнем месте. И наконец уже на исходе следующего часа услышал шелест шин по асфальту.
Из темноты переулка к дому с аркой медленно приближался «Рено» с выключенными фарами. Водителя за тонированными стеклами было не разглядеть. Стихло мерное урчание мотора, хлопнула дверца, и спустя мгновение по дорожке зацокали каблуки. Чайлд отошел от стены и встал так, чтобы его было видно с дороги, хотя в этом не было особой необходимости — его уже должны были почувствовать.
Девушка быстро шла по темному переулку. Разрез на длинной узкой юбке расходился почти до бедер, открывая великолепные ноги. Блестящая пряжка на широком поясе, казалось, насмешливо подмигивала в темноте. Алек видел, как при каждом шаге под тонким свитерком вольно покачиваются полушария груди, не стесненной нижним бельем, и вдруг понял, что ладонь, все еще сжимающая пузырек, повлажнела. У него никогда не было проблем с женщинами. Хорошенькие фэри обычно гроздьями вешались на экстравагантно-загадочного асимана, и он получал в их обществе все, что хотел, но сейчас почему-то ощутил себя тринадцатилетним сопляком, впервые увидевшим коллекцию «Плейбоя». Он продолжал пялиться на грудь идущей к нему стремительной и одновременно плавной походкой — словно это было последним, что видит в своей жизни.
Леди приблизилась, остановилась, ладонью вверх протянула руку, затянутую в тонкую перчатку. Молодой асиман поспешно достал пузырек, глядя в ее глаза. Они были топазовыми, в тон серьгам, поблескивающим в маленьких розовых мочках. И пахло от нее терпким, чуть горьковатым, сушащим горло ароматом. Она слегка шевельнула пальцами вытянутой руки, глядя требовательно и насмешливо. Алек почти готов был положить склянку в ее ладонь, но в последнюю секунду сжал флакон в кулаке.
— Леди Даханавар, — произнес он, слыша в голосе несвойственную легкую дрожь, — я не могу отдать это вам просто так. Без… оплаты.
Она вдруг рассмеялась, коснулась кончиками пальцев впадинки на своем белом горле, и ее изумительные глаза заблестели почти так же ярко, как и холодные драгоценные камни.
— Ты хочешь платы? Чтобы я заплатила тебе? Сейчас? Здесь?
После каждого вопроса она делала шаг вперед, и асиман, чувствуя непонятную одуряющую робость, отступал перед ней, пока не уперся спиной в стену. Ни о чем таком он не думал, пока не увидел, как грудь Флоры нагло вытанцовывает под тонким свитером, и все его мысли тут же устремились в одном-единственном направлении.
— И как ты хочешь, чтобы я тебе заплатила?
Ее плечо прижалось к его плечу, маленькая рука крепко взяла за подбородок, а взгляд смеющихся голубых глаз, казалось, читал все буйные нескромные фантазии, вспыхивающие в его воображении без участия разума.
Флора снова рассмеялась, ее пальцы, затянутые в шелковую ткань перчатки, скользнули по его щеке, прикоснулись к уголку губ, слегка оттягивая его, чтобы открыть клыки.
— Я тебе не по зубам, мальчик, — прошептала она. — Хотя они, как я вижу, очень острые.
Алек чувствовал, как колотится его сердце и на лбу выступает испарина. Безумно хотелось, чтобы она не отнимала руки от его лица, но в то же время асиманская гордость вопила от возмущения и осознания того, что над ним нагло смеются. Он сам не заметил, как флакончик оказался в руке Флоры и не понял, когда отдал его.
— Спасибо, — шепнула Даханавар ему на ухо, обдав горячим дыханием и ароматом головокружительных духов. Отступила на шаг.
— Этот состав… без цвета и запаха. Его нужно добавить в кровь, если подопытный — киндрэт или в любое питье — если человек, — пробормотал он, пытаясь отдышаться.
— Действует быстро? — Она провела рукой по блестящим пышным волосам, с улыбкой рассматривая флакон.
— Да. Конечно. Почти мгновенно.
Ее нежное лицо стало вдруг жестким и решительным. Такое выражение появлялось на физиономии Якова во время самых жестоких экспериментов. Возбужденная одурь вдруг мгновенно выветрилась из головы асимана, и ему стало слегка не по себе, когда он понял, что перед ним не просто сексуальная красавица, а одна из трех Старейшин клана Леди.