— «Темный Охотник»… — прошептал Вивиан, внезапно начиная догадываться. Даже горечь от осознания, что его использовали, на мгновение отступила. Он обернулся к Дарэлу, забыв о Ноле. — Флора просила у Кристофа «Темного Охотника», но он отказал ей.
— Куда они поехали?! — Телепат подался вперед и схватил девушку за плечо, резко встряхнул. — Ну?!
— В «Геллу», — сказала она после короткой паузы.
— Значит, так, — Даханавар взглянул на кадаверциана, — сейчас ты поедешь и заберешь Кристофа. Если он еще не разнес весь этот клуб по камню. А я попытаюсь перехватить Флору.
Он выбрался из машины.
— Надеюсь, успею.
Вивиан завел мотор и, больше не обращая внимания на притихшую пассажирку, вывел машину на дорогу.
— Вив, — прошептала девушка после долгого молчания, — я не хотела этого. Не хотела использовать тебя. Ты мне, правда, нравишься…
Он ничего не ответил. Алек был прав. «Подчинять и властвовать». Похоже, это действительно девиз всех даханаварских Леди. Даже юная Нола не исключение.
— Мне очень жаль, — прошептала она.
— Мне тоже, — ответил он равнодушно и прибавил скорости.
Он не знал дорогу к клубу, но спутница тихо давала указания:
— Прямо… за светофором поворот… следующий переулок…
— Флора хочет убить Фелицию? — спросил он наконец, чувствуя, что не может больше молчать.
— Она хочет занять ее место. — Нола по-прежнему сидела, отвернувшись так, что, поглядывая на нее, кадаверциан видел лишь спутанные черные кудри. — Здесь налево.
— Если у нее получится, она станет новой главой клана, а если нет…
— Мормоликая убьет ее, — жестко ответила девушка, оборачиваясь, и лицо ее исказилось от злости. — Что, тоже запал на блистательную Флору? Она сотнями убивала таких дурачков, как ты. А они до самого последнего вздоха жаждали увидеть ее улыбку. У нее всегда было все самое лучшее, но ей всегда было мало.
«Она хочет всего — власти, денег, развлечений… И чем больше получает, тем больше ей нужно», — вспомнил Вивиан слова Кристофа.
Хотел сказать, что думает про Флору, но не успел.
Свист, резкий удар, грохот, лязг покореженного, рвущегося металла. Вивиана бросило на руль, ремень безопасности впился в грудь, рядом пронзительно вскрикнула Нола. Потом еще один удар, посыпались осколки стекла, перед глазами замерцала, запульсировала буро-зелеными пятнами темнота, и что-то липкое поползло по лицу. Кровь…
Нола вскрикнула еще раз. Дверцу распахнули, и кадаверциана грубо потащили из машины. В своем мерцающем сознании он видел «Мустанг» со смятыми боками. Над ним хищно нависал черный джип с тонированными стеклами. «Он в нас и врубился», — мелькнуло в голове, и в ушах тут же зазвенели вопли Нолы:
— Сволочи! Мерзавцы! Асиманы вшивые! Отпустите меня! Немедленно!
— Темпераментная крошка, — послышался незнакомый низкий голос.
— Разуй глаза, урод! Ты соображаешь, что делаешь?!
— О, даханаварская кошечка! Какая неожиданность! Ловили кадаверцианского ублюдка, а поймали еще и красотку-ведьмочку. Слышишь, малыш, у тебя хороший вкус.
Из серо-зеленого тумана, висящего перед глазами, выплыло белое лицо с перекошенным в презрительной улыбке ртом и холодными, голодными глазами.
— Так спешил на помощь мастеру, что попался сам…
— Слушай, Кайл, оставь его, — послышался новый голос. — Яков сказал, что надо торопиться, пока Кристоф не очнулся. А этот уже и так готов. Помешать не сможет.
— Говорят, у вас древняя благородная кровь. Никогда не пробовал.
— Не трогай его, урод! — отчаянно вскрикнула Нола. — Вы за это заплатите! Пустите!
Нагло усмехающееся лицо исчезло. Вивиан увидел черное небо, свет фонарей, бьющий в глаза, а потом вдруг почувствовал резкую, едва переносимую боль в шее и липкое горячее прикосновение жадного рта к коже. В то же самое мгновение он услышал высокий пронзительный вопль Нолы и понял, что делают с ним. Кто унижает его. «Я их ненавидел… Ненавижу».
Темная половина души, оглушенная вместе с Вивианом, вдруг налилась жуткой, чудовищной силой и хлестнула из него, обретая материальную гибкость. Кто-то закричал от боли и ужаса. В воздухе запахло мертвечиной, и крики слились в долгий оглушительный вой. А потом… потом все вдруг стихло. Прошли долгие секунды тишины, прежде чем кадаверциан понял, что лежит на спине на холодном мокром асфальте, а Нола, заплаканная, с растрепавшимися кудрями и черными подтеками туши под глазами, трясет его за воротник и хлещет по щекам: