Обычное утро обычного дня.
Так было — до поры. Так будет — потом.
Сейчас на той, другой стороне дороги, рядом с закрытой покамест торговой палаткой творилось странное. Собака вытянула хвост, пригнулась и, прижав уши к голове, зашлась в пронзительном кашле. Из её глотки вылетали осязаемо плотные облачка пара, они не таяли в воздухе, отнюдь нет, наоборот — становились больше. Росли, ширились, расплывались окрест; белёсая мгла оседала на землю, натекала под железные и затянутые в пластиковый сайдинг ларьки, стлалась по тротуару, скапливалась в низинках и проходах. Дворник озадаченно смотрел на ненормальное поведение животины, пока внезапный порыв ветра не разметал аккуратно сметённую к поребрику кучу листьев и мусора. Дворник витиевато выругался и, лихорадочно размахивая метлой, принялся восстанавливать нарушенный порядок. Ветер усилился, он ровно и мощно дул к базару, подхватывал молочно-белый пар, рвал в клочья, относя его все дальше и дальше.
Собака кашляла. Ей точно вставили в пасть зажжённую сигарету, и она теперь дымила, как завзятый курильщик, как гейзер, извергающий фонтаны горячей воды и пара. Псина с трудом держалась на подгибающихся лапах, тело её содрогалось, сквозь впалую грудь отчётливо выпирали рёбра, а в слезящихся глазах проступали тоска и обречённость.
Народ на остановке с подозрением и беспокойством косился на малахольную дворнягу, окутанную туманными клубами. «Может, ветслужбу вызвать? — неуверенно предположил седобородый мужчина в очках с толстыми линзами. — Вдруг зараза какая? Никто номер не подскажет?» Присутствующие вяло откликнулись: нет, мол, сами не припомним. Звони ноль-два, посоветовал кто-то, пусть менты разбираются. Или это, ноль-один лучше, пожарники — они вроде как эмчеэсниками стали. Менты пошлют, да и все, возразил бородач. А пожарники уж вообще…
Тут к остановке подъехал очередной автобус, за ним ещё один — толпа ломанулась к дверям. Дворник сосредоточенно пихал мусор в мешок, поёживаясь от дуновений не по-сентябрьски студёного ветра. Марево возле базарчика рассеивалось; барбос куда-то запропал — в толкотне и суматохе, когда люди штурмовали переполненные маршрутки, дворник упустил его из виду, поэтому не смог бы поручиться: оклемалась шавка и умотала по своим собачьим делам или уползла-заныкалась в узкий проход между ларьками и там благополучно издохла.
Приказ об эвакуации настиг Ксению Стрельцову в кафе «Эспрессо», что напротив «Аки-банка». Она как раз зашла сюда с подружкой Людой перекусить и выпить чашечку кофе — многие сотрудники её отдела обедали здесь: собственной столовой в фирме, где работала Ксюша, не имелось. Присев за столик, девушка достала зеркальце, лёгким движением поправила растрепавшуюся причёску и убрала зеркало в сумочку. Люда в это время заняла очередь.
Томный голосок ведущей «Европы-плюс», которая пространно рассуждала об искусстве составления букетов, был оборван надсадным воем сирен. Радио захрипело, закашлялось, и мужской бас, грубый и прокуренный, заявил: «В городе объявлено чрезвычайное положение. События, произошедшие час назад в десятом микрорайоне и ошибочно принятые за крупный пожар с выбросом ядовитых веществ на заводе «Химфармпрепараты»…»
Бармен нервно переключил несколько каналов: все радиостанции крутили раз за разом одно и то же.
— Облако тумана распространяется в южном и восточном направлениях со скоростью до километра в минуту. Срочно покиньте захваченную зону, двигайтесь перпендикулярно к направлению…