— Марвин должен помогать хозяин. Марвин должен защищать хозяин.
— Сядь, — повторила она. — Иначе он переключится на программу защиты и я вообще не знаю, что будет.
Маслов застыл, тяжело дыша.
— Я бы рассказала раньше, но ты бы не поверил.
— Я и сейчас не поверю, — угрюмо заверил он. — Я в эту чушь вообще не верю.
Тень скользнула по холсту, словно портрет усмехнулся. Ольга опустилась в кресло, подтянула колени к подбородку.
— Понимаешь, я по происхождению — что-то вроде ведьмы…
Конечно-конечно, готика рулит. Сейчас с карниза спикирует ворон, а у Ольги вырастут вампирские клыки. Как у дедули, только наоборот.
Егор не замечал, что отодвигается все дальше и дальше, пока не уперся в стену.
— Ты не бойся. Дело в том, что когда родители погибли… Нет, ну ты сам подумай, как я могла тебя предупредить? Ты бы вообще сюда не поехал…
Возле Оленьки всегда был папа. Мама, конечно, тоже была, но будто бы неподалеку, шагах в трех — так ей казалось. Если нужна была помощь, она бежала к папе, а уже потом отчитывалась маме — для порядка.
Впрочем, еще чаще она молчала и добивалась всего сама. Ольга вообще была ребенком тихим, но упертым.
Лет в двенадцать она придумала себе сказку, что ее в роддоме подменили. Мама заметила, а папа нет. Мама папе сказать не решилась, а сама с тех пор Олю боится, мало ли, кто она, может, упырь какой-нибудь.
Страшные сказки про упырей Ольга любила всегда.
— Знаешь, я даже удивлялась, как легко от родителей отклеилась. Другие девчонки лет в тридцать все с папами-мамами живут, и все — поздно не приходи, этого не носи, там не работай. А я как в институт поступила, квартирку сняла — такую, знаешь, без кухни, и только перезванивалась и по праздникам приезжала. Мама вроде бы даже рада была.
Отец всегда возился с компьютерами и с роботами, это было забавно, но не слишком интересовало Ольгу, может быть, потому, что к волшебству умного дома она привыкла с детства. Интереснее было то, что отец умел предсказывать погоду лучше всякого телевизора, а еще предвидел опасность.
— Понимаешь, он всегда такие вещи чувствовал. Например, я прошусь с девчонками на шашлыки, а он говорит: «Оленька, завтра не надо, идите через неделю». Ну, я девчонкам говорю, а они смеются. А потом на этих шашлыках или ногу кто-нибудь сломает, или вообще какие-нибудь придурки к ним привяжутся. В общем, я ему привыкла верить. А за последний год он то и дело начинал, мол, когда нас не будет, ты то-то сделай и то-то. Наверное, поэтому, когда они разбились, я даже не очень удивилась. Плакала, конечно, до сих пор, как подумаю, слезы наворачиваются, но не удивилась.
Они погибли два года назад. Самосвал юзом выбросило на встречную. Дождь, мокрая дорога… и машин-то почти не было. Им просто не повезло.
По завещанию Ольга осталась владелицей умного дома. Правда, большинство роботов, как оказалось, не принадлежали отцу, а были взяты в аренду, но остальная начинка и даже безумно дорогой Марвин остались в ее распоряжении. Обменяться из этого захолустья можно было разве что на хрущевскую однушку, поэтому Ольга так и осталась в Заречье, даже когда половину деревни снесли, а вокруг словно на дрожжах поднялись кирпичные теремки.
Она ездила по конторам от Дубны до Москвы, продавала мелкие гаджеты: ручки-флешки, usb-аккумуляторы, ультразвуковые пищалки против комаров и прочую ерунду.
— Говорят, у меня рука легкая. Если электронику у меня купить, она не ломается. Это я только потом поняла, что все не так просто. А все потому, что месяц назад…
Глобус-шахматы стоял в доме всегда — вторая старая вещь (первой был портрет). Деревянный шар со вполне современными очертаниями нарисованных материков в массивной подставке на колесиках. Если откинуть верхнюю половину, получался маленький шахматный столик, фигурки для которого были с изумительным мастерством вырезаны из темного дерева и слоновой кости.
Ольга видела подобный столик в антикварном магазине, но фигуры ее разочаровали — лица на них были лишь намечены, складки одежды грубоватые. Здесь же каждой пешке придали свое выражение лица.
Почти два года Ольга к шахматам не прикасалась: всякий раз начинала плакать. А тут показалось, крышка закрыта неплотно, она откинула северное полушарие и на шахматной доске обнаружила конверт.
Письмо от отца.
— Если коротко, то дело было так. Мой дед, папин отец, жил… ну, скажем, в параллельном мире. Как бы магическом. Вот не надо кривиться, я бы тоже не поверила, но ты же компьютер видел. Ну и я видела. Вот… а однажды они разругались, и отец оказался здесь: то ли дед его заколдовал, то ли он сам удрал. Ну и дед сказал: не возвращайся, мол.