— Да, чувствую, первоначальная подготовка у вас имеется.
— Надеюсь. И знаете, что еще меня в здешнем фольклоре удивило? Никаких змееборческих сюжетов, никаких героев-драконоборцев, как в Муроме или Казани, — и это при таком количестве змей в окрестностях…
— Что вы, во время оно сентиментальные иностранцы писали, будто края эти столь благодатны, а жители столь добры, что даже змеи здесь не кусаются. Так они трактовали в изобилии водившихся здесь ужей.
— Судя по тем сказкам-былинам, не такая уж была здесь благодать. Однако без мифической подкладки. Чисто конкретные разборки князей друг с другом, русских с татарами, разбойников с солдатами…
— А вы собираетесь это опровергнуть.
— А скучно как жить без мифологической подкладки. Холодно.
— Все равно я не могу понять, при чем тут библиотека Алатырских.
— Я и сам в точности не понимаю. Но есть некоторое предчувствие… Это правда, что библиотека лежала в подземелье?
— В подвале. Подземелье — это несколько иной жанр.
— А мне говорили, что здесь есть подземные ходы.
— Да тут вокруг старых зданий вся земля изрыта. В основном кладоискатели постарались и археологи разных калибров. Так что подземных ходов тут полно. Лавкрафт бы восхитился. Но Говарды Филлипсы сюда не шибко заезжали, все больше буревестники революции.
— Отчего же. Льюису Кэрроллу, я слышал, в этом городе очень понравилось. И он тоже кое-что понимал в подземельях.
— Он понимал, — коротко отозвалась я.
И на этом нас прервали. Пришли студенты — смотреть издание «Британской энциклопедии» 1937 года: оно полнее последующих. Помню, как они изумлялись тому, что «Британика» на английском. Поэтому я подвела Кутырина к шкафам с картотекой, указала нужные ящики, а сама занялась молодежью, жаждущей не столько знаний, сколько стипендий Британского совета. Потом из читального зала вернулся Пеппер, и мы с ним в четыре руки заполнили новую заявку. Потом я писала ответ Центральной библиотеке Мадьяростага, требовавшей от нас, тоталитарных варваров, возвращения книжных сокровищ, захваченных при набеге в 1945 году. Не иначе, булгары скоро своего потребуют — и с большим основанием.
Когда я покончила с этой бодягой, Кутырин уже ушел. Так что я еще успела заглянуть в «Мифологическую энциклопедию» и посмотреть, что там написано об огненных змеях. Статья показалась мне вполне удовлетворительной. И объясняла все ясно и доходчиво. В отличие от разговоров Кутырина… Кэрролла зачем-то приплел, подземелья. Надо будет спросить у Пуси, кажется, есть такая игра — «Драконы подземелий». Драконы, понимаешь, змеи… огненные. В «Мифологической энциклопедии» ничего не говорилось о том, имелись ли у огненных змеев крылья. Но как-то же они летали?
Вечером в виде исключения не было метели, и, если очень пристально приглядываться, можно было рассмотреть на шпиле Епифаньевской церкви черное крыло.
Это всего лишь флюгер. Чугунный, потому и черный. Однако флюгерам над кровлей православных храмов быть не полагается. И старые люди всегда говорили, что это неспроста. Что крыло это простер над улицей невидимый снизу черный змей, обвившийся вокруг шпиля. И много чего другого.
Промышленник Епифаньев прожил долгую жизнь и щедро жертвовал на монастыри, строил церкви, что не помешало согражданам именовать его «семенем антихристовым». А на смертном одре он, говорят, превратился в крылатого змея и улетел. И токмо тень гада навсегда запечатлелась над местом поруганной благодати. По всей вероятности, эти слухи исходили из кругов нового поколения промышленников. Все они были старообрядцы, и для них Епифаньев был не только конкурент, но супостат истинной веры. Связанные круговой порукой, умело воздействуя на умы, ибо, преследуемые властью, овладели этим искусством в совершенстве, они вытеснили Епифаньева с ключевых позиций и если не довели до сумы и долговой ямы, то купеческую гордость, которая хлеще дворянской, поломали. Так что не пошло ему впрок добро князей Алатырских.
Хотя злорадствовать тут нечему. Старообрядцы тоже благоденствовали недолго. Вера запрещала им водку, табак, театры и карточную игру. Но они нашли игру поазартнее — швыряли деньги не на рулеточное колесо, а на революцию. И доигрались.
У всего, что случилось потом, были и положительные стороны. Например, здание кадетского корпуса передали библиотеке — тогда она была имени Крупской и лишь в последние годы в качестве патронессы заполучила Екатерину Балабанову.