— Ты ведь тут всяких луниц и других белок добываешь, да? Нам нужен проводник до Кордеи. Насчет оплаты поговорим с капитаном. Пошли!
— Если вам что-то нужно, это еще не значит, что мне нужно то же самое.
Его незаинтересованный тон меня взбесил.
— Ты что, не понимаешь, караван с пути сбился! Поможешь — заплатят, не захочешь — заставят.
— Уже заставляли, плохая была идея. Хочешь присоединиться?
— К кому? — растерялся я.
— Вон там лежат, отдыхают. Ты ведь притащился с той стороны, разве не видел?
До меня дошло.
— Это ты убил военных? Да за это…
Я оборвал фразу, решив не тратить силы на ругань: лает тот, кто не может укусить. Свяжу мерзавца чарами, и как миленький пойдет. «Лягушка в желудке» — заклинание на самом деле безвредное, но пугает до колик: ощущения один к одному, будто проглотил взбесившуюся лягву и она рвется на волю.
Смотрю на собеседника в ожидании результата, а он, вместо того чтобы вопить и кататься по снегу, паскудненько так ухмыляется. А потом как оно запрыгает у меня в желудке! Я взвыл не своим голосом, но вовремя опомнился и погасил заклинание, как учила Джазмин. Итак, парень не контрабандист, в обход закона ведущий меновую торговлю с кесу, и не охотник на ценного пушного зверя, а наш (вот уж повезло) коллега.
Блеванув на снег — прощальный спазм таки заставил меня расстаться с гречневой кашей, — я утер рот и выдавил:
— Зачем тебе столько железяк, если ты колдун?!
Он презрительно вздернул светлую бровь:
— Ты же видел зачем. Хочешь наглядную демонстрацию?
Тусклый взблеск выдернутого из-за спины короткого меча. Треск распоротой материи. Я попятился и ахнул навзничь в сугроб, ожидая, что сейчас меня прикончат — или не сразу прикончат, сначала будут долго кромсать, — а в горле застрял горький ком с привкусом рвоты, и в душе какой-то тоскливый провал вместо страха, и седые вершины елажника слегка покачиваются высоко-высоко под облачными сводами. И, потихоньку холодея, уплываешь прочь из этой жизни…
Пинок по ребрам. Приглушенный снегом, поэтому не слишком болезненный.
— Вставай и топай к своему каравану, — процедил мой противник. — Или окоченеть тут собираешься?
— А если собираюсь? Ты против?
Угораздило же меня нарваться на субъекта из тех, кто всегда не прочь переломить чужую волю. Не знаю, как бы он себя повел, полезь я в драку или начни просить пощады. Возможно, сделал бы вид, что собирается меня убить. А может, и убил бы, как тех двух солдат, кто ж ему запретит? Но охватившая меня апатия спровоцировала другую реакцию. Ага, захотел умереть? Значит, не видать тебе скорой смерти!
Меня за шиворот выдернули из сугроба, надавали оплеух и толкнули под сень елажника, точно по направлению к нашей стоянке.
Снова применить чары я не рискнул, слишком легко он перехватил и направил обратно мое первое заклинание.
Поплелся обратно, придерживая обеими руками края длинной косой прорехи на груди, а то холод пробирал до костей. Этот подонок вспорол мою несчастную одежу с хирургической точностью: и куртку с меховой подкладкой, и джемпер, и фланелевую рубашку, и нательную фуфайку, — но кожи не задел. Кожа покрылась гусиными пупырышками, еще и за шиворот набился снег. Я шел так быстро, как только мог, и под конец уже вовсю лязгал зубами.
Не обращая внимания на оторопелые взгляды охранников, кое-как отряхнулся, забрался в наш фургон, постучался в купе. Джазмин, дернул фанерную дверь, скользящую на полозьях, и ввалился внутрь. По «Правилам для пассажиров» в первую очередь следовало поставить в известность об инциденте помощника капитана, но мы, маги, можем иногда пренебречь правилами.
Джазмин с Ингой пили красный чай с живжебицей — сильнодействующий стимулятор, на столике перед ними лежала одна-единственная распечатанная пачка печенья: продукты решено экономить.
— С деревьями в Лесу дрался? — ехидно осведомилась Инга.
Джазмин шевельнула узкой смугловатой кистью в привычном жесте, означающем «заткнись, милая», — и потребовала:
— Матиас, сними верхнюю одежду, налей себе чаю, садись и рассказывай.
Я рассказал. Глаза наставницы, отливающие чернотой спелой черешни, обрадованно вспыхнули.
— Хорошо, детишки, собираемся — и пошли. Матиас, бегом почини свою куртку, я вас этому учила.
— Мы пойдем его ловить? — спросила Инга.
Испугалась, это заметно. Не такая уж она смелая, несмотря на свои излюбленные рассуждения о силе и крутизне.
— Пойдем договариваться. Я знаю, кто это. Надеюсь, он не откажет нам в помощи, несмотря на дипломатические достижения Матиаса.
Инга торжествующе зыркнула в мою сторону, но я не обращал на нее внимания, потому что возился с порезанной курткой. А на шпильки Джазмин я никогда не обижаюсь: все равно она добрая, этого не спрячешь и не отнимешь.