Я поднялась на шестой этаж и пошла по коридору, посматривая на номера кабинетов. Значит, 696… Хорошо, не 666… Стоп! В голову мне вдруг пришла ошеломительная мысль: какой ещё 696-й кабинет?! На пятом этаже последний кабинет имеет номер 518! Коридор заканчивается тупиком, в котором есть окно, а через это окно прекрасно видно захламленный двор…
Я почувствовала невольную дрожь в ногах, на этот раз определенно не от кофе. Вообще-то, на шестом этаже было жутковато. Лампы горели тускло, тёмно-красная ковровая дорожка гасила звук шагов, и в коридоре стояла неестественная тишина. "Хватит выдумывать," - велела я себе и, наконец, увидела дверь искомого кабинета.
Я поглядела направо - коридор уходил в бесконечность, определенно не желая считаться с законами архитектуры и конфигурацией скучного здания ГМУ. Я поёжилась и осторожно постучала в дверь.
– Входите, - раздалось в ответ.
Я потянула на себя тяжелую дверь и осторожно переступила порог.
В кабинете было очень темно, тяжелые шторы не пропускали дневной свет, только на огромном письменном столе тускло горела небольшая настольная лампа. Сидящего за столом видно не было, но в круге света, отбрасываемом лампой, были отлично различимы его руки, сцепленные на стопке бумаг.
– Чернова? - осведомился сидящий за столом. Я вдруг сообразила, что он никак не может быть нашим ректором, которого я неоднократно видела - тот довольно пожилой тучный дядька, да и голос у него совсем другой. А кто это тогда? Во что я вляпалась?!
– Да, - выдавила я.
– Думаю, вы догадываетесь, зачем я вас сюда вызвал, - сказал мужчина.
Я промолчала, глядя на его руки. На безымянном пальце левой руки было надето кольцо с довольно крупным матово-черным овальным камнем. Камень пересекала вертикальная золотистая полоска, из-за чего он был неприятно похож на чей-то глаз с кошачьим зрачком. Мужчина расцепил руки - камень словно подмигнул мне - и побарабанил пальцами по столу.
– За допущенную халатность небезызвестные вам Сливина и Штольц будут уволены, - сообщил он. - Несмотря даже на то, что первая пользуется покровительством не последних лиц в этом университете.
"Уж не твоим ли?" - подумала я, но вслух ничего не сказала.
– Вы не будете просить за них или брать их вину на себя? - поинтересовался он.
– А это что-то изменит? - хмуро поинтересовалась я.
– Нет, - ответил мужчина. - Приказ об увольнении уже подписан. А вы будете отчислены за поведение, порочащее звание студентки ГМУ.
"Ну и черт с тобой, - подумала я. - Пойду в экономический."
– Впрочем… - Мужчина поднялся, слегка опираясь кончиками пальцев о столешницу. - Вы могли бы остаться в университете, но с потерей курса.
"Ещё раз выслушивать всю ту дребедень, которой нас пичкали в прошлом году?" - ужаснулась я.
– Вам также придется сменить специальность, - добавил мужчина.
– На какую? - удивилась я.
– Узнаете позже, - ответил он. - Разумеется, в том случае, если вы согласны. Если же нет - дверь у вас за спиной. Документы заберете в учебной части.
– Я… я согласна, - выдавила я, на мгновение представив, какой скандал мне закатят дома, узнав, что я вылетела из университета. Добро бы сама ушла! Хотя, если представить это так, будто я прониклась родительской мудростью и все-таки решила сменить вуз… Нет, не прокатит, предки у меня не дураки.
– Хорошо. - Мужчина снова сел за стол и пододвинул к себе какой-то бланк. Взял было ручку, но тут же отложил. - Сперва вам придется ответить на несколько вопросов.
Я кивнула. Спорить с этим типом мне вовсе не хотелось. Было у него что-то такое в голосе, что заставляло слушаться беспрекословно.
– Зачем вам понадобилось проникать ночью в книгохранилище? - спросил он.
– Ну… - Я не знала с чего начать, а пристальный взгляд из темноты и вовсе сбивал меня с толку. - Я думала…
– Этот процесс ещё доступен нынешним студентам? - удивился мужчина.
Я вдохнула поглубже и выпалила:
– Я хотела узнать что-нибудь действительно стоящее, а не ту муру, которой нам забивают мозги!
– У вас ещё будет такая возможность, - сказал мужчина и написал что-то на бланке. Протянул мне бумажку и добавил: - Явитесь завтра с этим к восьми утра в 618-ю аудиторию. Если опоздаете, можете считать себя отчисленной.
Прижимая к груди листок, я выскочила в коридор. После темноты кабинета тусклый свет ламп показался мне ослепительным. Я взглянула на бумагу. На ней было написано всего лишь несколько слов стремительным почерком. Надо ли говорить, что в написанном я не поняла ни слова?
ТЯЖЕЛО В УЧЕНИИ…
На следующий день я примчалась в университет без четверти восемь. Каких усилий мне стоило проснуться в шесть утра, трудно даже представить!
Вихрем взлетев на шестой этаж, я проскакала по коридору… и уперлась в тупик. Очень интересно! Как и на пятом этаже, коридор заканчивался после 618-й аудитории, а через окно в тупичке был виден двор. Интересно, коридор только по ночам удлиняется до невозможности, что ли? Или этот тупик - иллюзия? Или сам коридор - иллюзия? Гадать можно было до бесконечности, чем я и скрашивала время ожидания: аудитория была еще заперта, так что мне пришлось некоторое время помаяться под дверью.
Постепенно подтянулось ещё несколько человек - три парня и две девчонки. Никто из них не сделал попытки заговорить со мной или друг с другом, а взгляды, которыми они обменивались, трудно было назвать дружелюбными.
В конце концов появилась техничка в синем халате и отперла дверь. Мы зашли в аудиторию.