С раннего детства Лариса была обделена нежной отцовской любовью и уже на заре своей бурной юности решила во что бы то ни стало наверстать упущенное, проявив патологическое тяготение к мужчинам всех возрастов, типов и наклонностей, у которых она в последствии, как многие из них жаловались, вызывала стойкую ассоциацию с вечным двигателем. В таком же вечном движении в их квартире находились два мальчугана и девочка - плоды Ларисиных попыток обрести подлинную любовь. О материнстве она задумалась довольно рано: «Я кажется беременная, - подумала однажды Лариса, - ну её, эту школу, буду матерью» . Однако для ее независимой современной натуры дети были лишь обузой и чаще ими занималась бездетная соседка Ира, подруга Ларисы, хотя и она, нельзя сказать, чтобы слишком полюбила Ларисиных детей, потому что вся эта шумная детская компания с утра до ночи энергично прыгала, бегала, озорничала, создавая такой густой звуковой фон, что даже их дедушка иногда обращал на них внимание. Михалыч абсолютно равнодушно относился к внукам, считая их только детьми дочери и не больше. Лишь к одному члену семьи Михалыч питал постоянный неподдельный интерес - к геройскому коту Василию, у которого была наглая, подранная в жестокой борьбе за жизнь, бандитская, грязная от помоек морда, - очень, кстати, похожая на физиономию его мрачного хозяина. За всю жизнь от него никогда не слышали ни мурлыканья, ни мяуканья, ни какого-либо другого приятного звука. Васька ежедневно участвовал в жестоких кошачьих потасовках, из-за чего его серая шуба изрядно страдала, каждый день покрываясь свежими шрамами. Михалыч, чисто из художественной прихоти, часто любил послушать, как он говорил, «серенаду Солнычнай долина», наступив Ваське на длинный хвост. Нравились ли подобные вокальные упражнения Василию, неизвестно, но при появлении Михалыча он моментально, не дожидаясь особого приглашения, старался спрятаться под кухонный стол. Было в их квартире и то прекрасное время, когда у них жил игривый и забавный белый хомячок; но в один прекрасный день, Васька, совсем изголодав, пошел на тяжкое и, как это не прискорбно, замочил милое животное.
Copyright © Roman Revakshyn romanrevakshyn.su
Жили наши герои в одном из пятиэтажных домов, в небольшом, почти захудалом городишке, каких так много в нашей стране. Перед каждым подъездом дома стояла полуразложившаяся лавочка, а перед всем домом обычно находилась овальная клумба: без цветов или с цветами, если у кого-то хватало ума заняться цветоводством.
По причине приезда в город очень большого государственного чина, если не сказать самого большого в государстве, все дома были выкрашены в едко-жёлтый цвет. Их собирались выкрасить и в оранжевый, и в синий, и в весёленький бежевый цвет, однако, в конце концов, городские чиновники мудро решили, что повальное засилье капитализма в стране еще не успело глубоко развить эстетические и художественные вкусы горожан; да и нечего, рассудили отцы города, смущать их неприятной новизной, тем более, что большая часть денежных средств, выделенных на покраску домов центрального района города, непонятным образом исчезла и денег хватило лишь на самую дешёвую – жёлтую краску. Ожидая приезда действующего президента, желавшего быть избранным на второй срок и проводившего предвыборное турне по стране, городские власти издали несколько указов: прежде всего приказали поставить всю находящуюся в здравом уме и твердой памяти милицию в строго вертикальное положение, а всем милиционерам приказали повысить бдительность - ходить по двое и задерживать всех, кто собирался в компании больше трёх человек на квадратный метр. Приказ был особенно актуален после недавно произошедшего в городе вопиющего случая, когда две пьяные проститутки избили участкового и городских блюстителей порядка безжалостно обвинили в том, что они мало занимаются проституцией. Бдительность милиции должна была оградить главу государства от террористических и всяких других актов. Не то чтобы в городе водились экстремистские политические группировки антиправительственного толка или террористы-самоубийцы, нет, просто существовала определенная вероятность нанесения высокопоставленной особе непоправимого физического ущерба, то есть самосуда, от самих почтительных граждан. Во время предвыборных баталий страна обычно делилась на «свои» и «чужие» города, и в «чужие» города совать нос совсем не рекомендовалось. Наш город не был «своим» для действующего президента, однако, всегда осторожные политики совершенно теряют голову во время пика предвыборной компании и во имя лишнего голоса готовы сунуть голову в любое адское пекло, приехать в любой, даже самый отдаленный город в любой точке земного шара, как бы ни было настроено население этого города, лишь бы получить лишний голос какого-нибудь заевшегося тунеядца-лежебоки или не просыпающегося от безделья тугодума-увальня, чтобы в итоге обойти ближайшего соперника и получить в свои руки заветную власть, то есть законное право обирать, грабить и обманывать. Городскими властями так же был издан дальновидный циркуляр, строго-настрого запрещавший выпас крупного рогатого скота в центре города. Но его вряд ли кто принял всерьёз - с таким же успехом они могли бы отменить ношение ушей.