В то раннее утро Петрович и Михалыч по обоюдному телепатическому импульсу одновременно вышли на замусоренную лестничную площадку; молча душевно потрясли друг другу руки, молча жалостливо посмотрели друг другу в глаза. На этом передача приветственной информация закончилась, и они важно, медленно, с полным сознанием своего достоинства, слегка спотыкаясь, спустились вниз по лестнице и вышли во двор, где весенняя оживающая природа сулила им много свежих впечатлений. Любой человек, увидев эту интересную пару и оценив их костюмы, мог бы принять их за двух пожилых аристократов в зените мудрости и духовного величия, готовящихся к какой-то траурной процессии, если бы не торчащая из помятых штанов клетчатая рубашка Петровича, которая была далека от того, чтобы пахнуть зимней свежестью стирального порошка; и в некоторых местах разорванный полосатый пиджак Михалыча, под которым не было никаких видимых признаков рубашки, а только лишь седая мохнатая грудь, напоминавшая шотландский мохер, готовая живописно колоситься под любым слабым порывом ветра.
Copyright © Roman Revakshyn romanrevakshyn.su
II
Copyright © Roman Revakshyn romanrevakshyn.su
На улице ярко светило утреннее, манящее солнце. Весенняя молодая неокрепшая зелень, очнувшись от долгой серой зимы, резала глаз пёстростью и насыщенностью красок на фоне кричащего цвета желторотых домов. Было, без сомнения, совсем тепло. Об этом безошибочно можно было судить по соседскому юному уникуму, мальчику Вите, с которого родители снимали шубу только при плюс двадцати. Витя стоял возле оживающей клумбы, с несказанным удовольствием ковыряясь в носу, так глубоко погружая в него худенький длинный пальчик, что, казалось, чешет им свой мозжечок.
Посреди расцветающей клумбы стояла Вера Игоревна, бывшая благоверная супруга Михалыча, выгуливавшая в это время своего недавно выращенного с огромными усилиями английского дога ростом с годовалого теленка. Она, по всей вероятности, была уверена, что клумба - это место, предназначенное именно для выгула собак и никак иначе. В этот момент животное было занято своими естественными потребностями. Вера Игоревна с преданной любовью смотрела на драгоценное чадо, всеми фибрами своей натуры переживая одно из самых важнейших в жизни любой собаки событие. Она как-то неестественно волновалась и всё хотела чем-то помочь своему любимцу, но не знала как и чем - всё вроде бы происходило само собой. Увидев её, Михалыч цинично присел в глубочайшем реверансе, а Вера Игоревна скривила недовольную мину и отвернулась.
- О, ё…, во погода б…! – вырвалось у Михалыча, когда он немного осмотрелся. Тут же соседский вундеркинд Витя, подающий большие надежды как будущий лингвист, напряг свой детский слух и не по-детски развитый ум, - он как и все дети был явно неравнодушен к подобным фразам. Его голубые маленькие глазки быстро забегали, а уши превратились в локаторы дальнего радиуса действия.
Витины родители, чрезвычайно интеллигентные люди, уже давно только диву давались, услышав от сына в присутствии воспитательницы детского сада или за праздничным столом при уважаемых гостях такие идиоматические выражения, о полном значении которых даже они могли только догадываться. «Откуда?» – спрашивали себя папаша и мамаша, каким образом подобные фразы могли проникнуть сквозь уставленные книжными шкафами стены? Им было невдомек, что Михалыч давным-давно упорно работает над передачей опыта молодому поколению, значительно пополнив Витин словарный запас.