Здание городской бани представляло собой бесполое дитя барокко и авангардизма. Первый этаж здания был построен в стиле барокко со всевозможными красивыми лепными украшениями, а второй этаж почти весь был составлен из отдельных стеклянных блоков, соединенных между собой железными балками. Даже неискушенные в архитектурном искусстве человеки, были сильно поражены таким странным смешением этих далёких друг от друга архитектурных стилей. Что хотел этим выразить архитектор здания - оставалось только догадываться. Когда иностранный гость вошел в раздевалку бани, он отчётливо почувствовал как там резко запахло эротикой. В честь его приезда мужская раздевалка была арендована на весь день, и в ней находились три скромных девушки, полностью готовые к принятию термических процедур. Они сидели посреди раздевалки в небрежно накинутых на обнаженное тело коротеньких махровых халатиках. По приветственным радушным улыбкам, которыми они одарили пришедших мужчин, хэр Кляйн понял, что девушки дожидаются именно их. Наташа, Лариса и Лиля радостно замахали руками: «Мы уже здесь, мальчики! Мы вас ждем!» - Вовик со смущенной улыбкой подошел к Ларисе и картинно поцеловал ей руку, как человек собирающийся быть не только мужчиной, но и джентльменом. Остальные подруги Ларисы, уже известные нам Наташа и Лиля, тоже знали, кем заняться: Наташа кокетливо обняла Петруху (они не виделись целых четыре часа), а Лилия, целомудренно скрестив на груди ручки, подошла к гостю и, немного наклонившись, так, чтобы халат слегка распустился, представилась: «Лилия, но для вас просто – Лилёк». «Лилёх, о, гут, Лилёх, я рат фас фидеть, Лилёх», - по-женски жеманно ответил господин Кляйн, обрадованный тем, что предназначенная ему девушка очень мила и приветлива, и, судя по её доброй улыбке, характером вряд ли была похожа на его жену, которая, по его выражению, в гневе была страшна, как ураганный ветер в дождливую погоду. Особенно ему понравились пухлые губки «Лилёх», которые могли уступить своей пухлостью только «Лилёхиной» груди. Вовик и Пётр принялись раздеваться, смущаясь, правда, тому, что их подруги нисколько не хотели отвлекаться от процесса их близкого созерцания. Пётр не выдержал и произнес шепотом: «Вы бы отвернулись, что ли, перед гостем неудобно». Девушки фыркнули, порывисто сбросили с себя халатики, и пошли выбирать веники. Гость с пристрастием посмотрел на костюм Евы, в который облачилась «Лилёх», и про себя отметил, что он был бы еще прекрасней, если бы этот костюм немного погладить. Когда Пётр разделся, на его левом плече обнажилось странное зеленое пятно неопределенной формы. История этого непонятного рисунка своими корнями уходила в безоблачную юность будущего бизнесмена, когда у него неожиданно начался романтический период, и он влюбился в Иру из параллельного класса. Любовь продлилась четыре дня, в течение которых на его плече появилась неумелая татуировка «ИРА». После Иры появилась Света и, следственно, «ИРА» было изменено на «СВЕТА». Но и это имя просуществовало только две недели; и так далее, пока на плече не образовалось непонятное зеленое пятно. Затем романтический период в Петиной жизни прошел и наступил период зрелости, новых татуировок с женскими именами не появлялось, но если в городе появлялась новая девушка лёгкого поведения, то не проходило и пары часов, как Пётр оказывался рядом с ней. Что уж говорить о его секретаршах, с которыми Петя непременно вступал в деловые отношения по долгу службы.
Хэр Кляйн был знаком с древним обычаем мыться вместе с женщинами, и часто участвовал в подобной вакханалии у себя на родине, но он не знал, что наша баня – это не только помывка, но и сложная систематическая порка с пристрастием. Лиля так усердно принялась за его расшатанный непосильным трудом организм, что через пятнадцать минут хэр Кляйн был изможден до крайнего предела и едва волок ноги, выходя из парилки под руку с «Лилёх». Когда они уселись на скамейку в раздевалке и хэр Клаус немного отошёл от процедур, он между делом небрежно схватил Лилю за грудь и стал ненастойчиво её теребить, как будто бы просто хотел не потерять квалификацию в отношениях с противоположным полом, а совсем не для того, чтобы перейти к чему-нибудь более серьёзному. Но он попал в цепкие руки Лили, и ему не суждено было избежать серьезных отношений. «О, господин Кляйн, - загадочно улыбаясь, поспешила спросить Лиля, - неужели вы хотите меня физически унизить?» Её обеспокоило отсутствие наглой страсти с противоположной стороны, и она с силой прижала тощее потное тело немца к своему пышному стану, пылающему жаром и желанием. Подобно необъезженному мустангу, она жаждала, чтобы её объездили, и всё объезжали и объезжали… Среди местного бомонда: старшеклассников и престарелых донжуанов, Лиля была признана превосходной любовницей, потому что могла совершать одни и те же безостановочные движения в течение целого года, и не задирала за это цены. Хэр Кляйн был очень добр после утреннего злоупотребления винами и горячительного садомазохизма в парилке и легко поддался чарам соблазнительной феи, конечно, насколько хватило его сил. После долгих потуг он, всё-таки, проявил достаточно желания не только «физически унизить», но и физически оскорбить, и физически надругаться над бедной девушкой. Через некоторое время Вовик, Лариса, Пётр и Наташа застали гостя полулежащим на хрупких руках Лили в почти бессознательном от счастья состоянии, полностью очистившегося от стресса и грязи.