- Да.
- Хорошо. – Антон подошёл к двери, и обернулся к зарывшейся в бумаги Насте. – А если Елизавета Петровна узнает, что ты рассказала мне о её родственниках, что будет?
Настя скорчилась на стуле, обхватив себя руками.
- Я уйду в отпуск, – бесцветно ответила она. – с последующим увольнением. И мы больше не увидимся.
- А если я скажу Елизавете Петровне, что мне генерал Филиппов об этом рассказал? Он же первый о «родственниках» заговорил? Ему что будет?
- Ничего не будет, – тихо ответила она.
- А генералу Афанасьеву? Гипотетически?
- Гипотетически, он бы тоже ушёл в отпуск с последующим увольнением.
- Хорошо, – кивнул Антон. – А майору Дорошенко что будет, если я расскажу Елизавете Петровне, что узнал от него много нового о ваших родственниках?
- От неё – ничего не будет.
- А от генерала Филиппова?
- На его усмотрение.
- То есть, родственники генерала и родственники Елизаветы Петровны, хоть и являются между собой дальними родственниками, но всё-таки друг на друга влияния не имеют?
Настя молча поджала губы и отвернулась к окну, сложив руки на груди.
- Хорошо, – осторожно протянул Антон, – А если я бы стал родственником Елизаветы Петровны или генерала Филиппова, мы бы сейчас общались нормально и ты бы мне могла всё-всё рассказать без этих иносказаний?
- Да.
- Но у Елизаветы Петровны, как я понял, нет мест для новых родственников. А у генерала Филиппова есть. По одному месту на каждый райотдел. Но ему не понравилась твоя настойчивость и он ушёл.
- Ты понимаешь, что если ты не остановишься, нам обоим будет грозить реальная опасность?! К чему эти твои вопросы?! Я не могу тебе рассказать подробнее! Не могу!
- Да. Опасность – это по моей части. Спасибо за ответы, – он мягко улыбнулся, закрывая за собой дверь. Теперь у него было гораздо больше информации, с которой можно было работать.
*
- Какая была проблема тебе написать бумажку, что он внештатный агент и в то время, которое ему вменяют, был на секретном задании?! – под раздражённым шипением Геннадия, Юрий молча стоял, опустив голову. – Детский сад, блядь! Там весь отдел охуел: смотрите, целый генерал приехал ради какого-то агента! Ух какие шпионские гипотезы можно выстроить! К вечеру чтоб мне закончили с отделом спецпроверок ревизию всех райотделов: чтобы в каждом отделе было контактное лицо, такие вопросы решать! На этого, незадачливого, заведите карточку внештатника. На всех, блядь, можно, авансом сразу. Чтоб потом вопросов не было, как наших вытаскивать из таких передряг.
Дорошенко согласно кивнул, не поднимая глаз – додуматься до такого простого и универсального способа решения проблем всех своих «родственников» он почему-то не мог.
- Я обратился к Елизавете Петровне по поводу начальника ГУВД. Он уехал в отпуск, не оставив вместо себя никого из наших. И не предупредив нас. Если бы не ваша оперативность, всё могло бы… неудачно кончиться. Для всех нас. Она примет меры. Он вернётся в течение трёх дней. Получит своё наказание, и займётся реорганизацией системы взаимодействия между райотделами.
Геннадий поморщился, как от кислоты, от знакомого имени.
- Куда же мы без «Елизаветы Петровны»! Всё МВД и ФСБ встало, пока её величество не примет меры, – проворчал он, прикуривая сигарету, – Там давно начальником ГУВД Афанасьев работает?
- Три года. Его номер был в экстренных контактах у всех наших… На случай таких проблем. И Артамонова. Здесь попался бета, поэтому после неудачной попытки связаться с начальником ГУВД, он позвонил своему альфе.
*
- Мы не собираемся задавать вопросы о вашей работе, это в ведении МВД, – майор Дорошенко с удобством расположился в кресле в кабинете начальника уголовного розыска, и с интересом изучал окружающую обстановку, периодически возвращаясь взглядом к хозяину кабинета, – скорее это психологическая беседа, как один из этапов спецпроверок отдела собственной безопасности…
-…необходимость в которой возникла на пустом месте, чтобы завуалировать необъяснимый интерес целого генерала ФСБ к судьбе обычного человека, который был экстренно включён в состав внештатных агентов. Но чего не сделаешь ради родственников, да? – мило улыбнулся Антон под тяжелеющим с каждой секундой взглядом майора Дорошенко.
- Не понял. – Дорошенко хищно склонил голову к плечу, не сводя с Антона тяжёлого, жёсткого взгляда, из которого исчезли любые намёки на лёгкость и непринуждённость. Сейчас перед ним сидел начальник отделения собственной безопасности ФСБ. – Я рекомендую вам сейчас подумать немного и выразиться чуть более ясно. А то у меня начинают возникать вопросы к вашей профпригодности.
- Нет, с профпригодностью как раз всё нормально, – поморщился Антон, откидываясь в кресле. – Я просто начистоту хотел поговорить. Я прекрасно понимаю, что вы сейчас отсюда выйдете, а я завтра в тюрьму попаду. Не важно, за что, в нашей работе повод всегда можно найти. Или вообще не проснусь завтра, бывает. – Он пожал плечами, переводя взгляд за окно. – Меня просто вопрос о ваших таких обширных семейных взаимосвязях не отпускает: надо же, целый генерал ФСБ, генерал МВД, какой-то никому не нужный танцовщик из клуба, которого нельзя в тюрьму закрывать, начальник собственной безопасности ФСБ, какая-то Елизавета Петровна загадочная… и все – родственники!
- Секретаря РОВД забыл добавить, – ледяным голосом дополнил Дорошенко, – кого ещё она тебе сдала?
- А этого недостаточно? – Антон заставил себя встретить пылающий гневом взгляд Дорошенко лёгкой улыбкой.
- Для неё – вполне достаточно. Ещё что-нибудь интересное рассказала?
- А почему сразу она? – задумчиво протянул Антон, – О том, что они родственники я вообще от генерала Филиппова впервые услышал… Ну а развивать тему и добывать информацию – это моя работа. Вы же профпригодность оцениваете? Вот и оценивайте.
- Обязательно. – Дорошенко поднялся на ноги, доставая из кармана телефон. – Только ты этой оценки, скорее всего, не увидишь. Как и Анастасия.
- Фу, как это мелочно, пугать девчонкой… – поморщился Антон. – Вы только на это способны, в своём всемогущем ФСБ?
Медленно, Дорошенко повернулся к Антону, стоя у самой двери, но не прикоснувшись к ней.
- Я не понял, тебе мало увольнения по статье? Для себя и для неё? Она ещё получит, за свой болтливый язык, ты не переживай. Мало не покажется. Это не угроза, это я тебе просто говорю, что будет. Ты себе ещё к увольнению хочешь срок добавить?
- А за что, если по-честному? За то, что правду сказала? Это так у вас, «родственников», принято? За правду наказывать? А ты Елизавете Петровне лично побежишь докладывать или поручишь кому? – Антон грустно усмехнулся, отводя взгляд. – Передай генералу, что она ничего про вас не рассказала. Не больше, чем он. Ты же понимаешь, как мы умеем спрашивать, чтобы из любого ответа информацию получить. Можешь не пугать особо, я понял, что у вас вертикали… родственного воздействия различные. И сами вы ей ничего не сделаете. Настучите Елизавете Петровне, и вся информация будет в интернете. О родственных ваших связях. Которые ты только что подтвердил, товарищ проверяющий. Иди, докладывай. Я даже здесь конвой подожду. Не буду никуда уходить. – Он отвернулся к окну, не желая смотреть на уходящего ФСБ-шника. Все концы по своему отделению он успел запрятать, своих оперов более-менее обставил нормально. И готов был к любым последствиям своего отчаянного демарша. Теперь ответный ход был за ними.
*
- Не понял, ты с этой лисицей сговорился?! – Геннадий раздражённо зашипел на Дорошенко, прикуривая сигарету. Обсуждать итоги «инспекции» они выбрались в парк рядом с Управлением ФСБ.
- Я проверил всё руководство, Геннадий Михайлович. Начальник там, – он брезгливо поморщился, – ничтожество трусливое. Сел на место через большую взятку в управление кадров. Начальница следствия – в муже и детях. Куда ей каждое полнолуние из семейного очага исчезать? Начальник общественной безопасности – тоже глубокий семьянин, если затронем – вопрос времени, когда семья догадается. Мы не можем так рисковать… У вас – другая ситуация. Вашу жену не удивить периодическими отсутствиями дома. А те привыкли работать по графику. На дежурства до восьми максимум остаются. Опасно. Из высшего руководства только Степанов подходит. Я честно, пытался найти альтернативу. Если только делать перевод из наших. Но у нас сейчас впритык начальников, после ухода Лущенко.