*
Он не понимал, зачем жить дальше.
В компьютерах была вся его жизнь – всё, что составляло его как личность, было так или иначе связано с компьютерами и технологиями. В клан он попал на фоне успехов в конкурсе программистов – Елизавета Петровна как раз присматривалась к перспективному направлению и набирала себе новое поколение из таких юных дарований.
С Витом познакомился на первом же полнолунии и влюбился, страшно подумать, с первого взгляда.
В ФСБ устроился к тогда ещё «своему» генералу Артамонову, и в целом жил счастливо и припеваючи. Благодаря тому, что нашёл дело своей жизни.
Которое сейчас у него отняли безвозвратно.
Он не мог отслеживать дни – всё смешалось в сплошную череду боли, безнадёжности, насилия, и засасывающей, чёрной пучины отчаяния. Что унижает сильнее – глумливое групповое сексуальное насилие или лишение самых базовых человеческих потребностей? Он постоянно чувствовал на себе чужие липкие, грязные взгляды – ни одежды, ни уединения, и никакой свободы.
Он не был уверен, что сохранил здравый рассудок – слишком смешалась боль внешняя и внутренняя.
И дёрнулся, конвульсивно, когда почувствовал давно забытое прикосновение ткани к голой коже – его одевали как беспомощного ребёнка. Или куклу.
- Что… – голос вырвался каким-то сиплым хрипом – слишком давно он не разговаривал.
Ответом его не удостоили, и он с каким-то удивлением осознал, что его привезли на вокзал – объявления о прибывающих и отправляющихся поездах, люди, московские волки, собаки: воздух был весь пропитан самыми разными запахами. Он нерешительно замер на месте, не сразу обратив внимание, что ему что-то сунули в руки, и опомнился только когда его грубо толкнули в плечо.
- Чего встал посреди дороги? Ослеп, что ли?
- Простите, – Алексей отшатнулся от прикосновения и жалко улыбнулся, – Я не вижу.
Собеседник, судя по запаху – обычный человек, тихо выругался и искренне извинился, когда до него дошло, что мимолётная грубость оказалась слишком точной. И даже вызвался, в приступе раскаяния, проводить беспомощно замершего Алексея до поезда, билет на который был у него в руке, вместе с паспортом.
К глубокому удивлению Алексея, его проводили до «Сапсана», на который уже заканчивалась посадка. Он искренне ожидал, что его выпьют досуха, когда наиграются, или, на худой конец, закопают где-нибудь по-тихому. А вот возвращения в Санкт-Петербург он совсем не ждал – не к кому было возвращаться. И даже сидя в кресле «Сапсана» боялся поверить, что это всё происходит наяву… Хотя во всех кошмарах Виталий и Елизавета Петровна отворачивались от него без таких долгих прелюдий в виде вокзала и поезда.
*
Вадим Григорьев честно собирался пойти домой отсыпаться после сумасшедшего суточного дежурства, но бросив мимолётный взгляд через стекло дежурки, остановился как вкопанный.
- Что это такое?
Начальник смены, поморщившись от присутствия члена вчерашнего дежурного наряда в режимном помещении, хотел, было, вежливо послать чересчур любопытного начальника уголовного розыска отдыхать, но осёкся под горящими едва сдерживаемым бешенством глазами.
- Какого хера, я спрашиваю?! – Он мягко оттеснил растерянно замершего у «папиллона» Алексея с незрячим, застывшим взглядом.
- Доставили ППС, ошивался возле вокзала, устанавливаем…
- Кто, блядь, «ошивался возле вокзала»?! Сотрудник ФСБ?! Вы тут совсем охренели?!
*
- Что?! – Лёша вздрогнул от резкого тона и в последний момент прикрытой энергетики альфы – Влад Григорьев не стеснялся в выражениях, когда они поднялись в его кабинет.
Особенно после тихого ответа Лёши, почему он ни с кем из них не связался, когда оказался в городе.
- И ты им поверил?! Что мы тебя просто им отдали насовсем?! На смерть, блядь?!
- Они говорили правду, – тихо ответил Лёша, опустив голову. – Или сами думали, что это правда. Сложно было не поверить.
Резкий щелчок зажигалки, и в воздухе разлился горьковатый запах сигаретного дыма. Лёша растерянно потянулся в сторону так успокаивавшего его раньше запаха.
- Можно и мне…?
Влад вложил ему в руку прикуренную сигарету и мягко подвёл на пару шагов в сторону едва уловимого сквозняка – к окну.
- Афанасьев с катушек слетел, когда узнал про тебя, – тихо проговорил Влад. – Из поединков не вылезал. Только на Елене Александровне успокоился. Чуть не вызвал её – ума хватило назад сдать.
Лёша дрожащей рукой поднёс сигарету к губам и затянулся горьким дымом. На душе, почему-то было так же горько. Даже несмотря на то новое, что он узнал – что его не изгнали из клана и Вит не отказался от такого проблемного беты – сердце сжималось от того, сколько пришлось вынести из-за него самому дорогому его человеку. Все поединки с первой тройкой альф в их клане заканчивались смертью проигравшего. Рискнувший вызвать третью альфу считался потенциальным претендентом на место первого в клане. Так сложилось, что в клане лисиц женщины были сильнее мужчин. Все три первые альфы-лисицы по праву были сильнейшими в клане и дерзости не прощали, особенно – от мужчин.
Вита он почувствовал издалека. Бурлящая, ничем не сдерживаемая энергетика. Такая знакомая. Несколько секунд – и его прижали к твёрдой груди такие знакомые руки, и тугой узел отчаяния в груди понемногу стал таять, под напором такой родной, тёплой энергии.
*
Сержант Кирилл Васильев долго не мог поверить своему счастью, когда его перевели на должность водителя самого генерала Афанасьева. Да, бывалые работники гаража рассказывали всякое – и всякие сомнительные поездки, и сауны, и бабы – чего только ни видали водители при таких высокопоставленных персонах. Но когда он после ппс-ной «таблетки» пересел на мерседес представительского класса, все разговоры, байки и «страшилки» выветрились из головы прочно и бесповоротно: на такой машине он готов был ездить и в сауны, и к бабам, и к чёрту на рога.
На удивление, за год работы с генералом Афанасьевым никаких «леваков» не попадалось: если и было у него там на стороне что-то компрометирующее, то ездил он туда на своём «Ленд Крузере» в нерабочее время, не привлекая служебную машину и водителя.
Поэтому взъерошенный генерал, явившийся в гараж посреди рабочего дня со срочной незапланированной поездкой, вызвал у всех, мягко говоря, заинтересованность.
Первым пунктом назначения стал один из городских райотделов. Вроде бы, вполне рабочий адрес, но обычно туда ездили хоть с одним сопровождающим сотрудником «главка» – секретарем или, на худой конец, руководителем профильного проверяемого подразделения.
Но на этот раз генерал ехал в одиночестве, и, к ужасу Кирилла, курил всю дорогу – как он будет устранять последствия для дорогущего салона, Кирилл старался не думать.
В отделе генерал пробыл недолго – Кирилл как раз закончил проветривать салон от курева, когда увидел его выходящим из отдела под руку с каким-то худым пареньком. Как стало потом понятно, паренёк, похоже, был слепой – генерал аккуратно усадил его на пассажирское сидение, мягко придерживая, чтобы не ударился головой.
- В Сосновку.
Кирилл молча проглотил все вопросы и поехал, куда сказано, изредка бросая взгляды в зеркало заднего вида: слишком уж нестандартная была ситуация.
Дополнительный пассажир сидел тихо, обхватив себя руками, и это выглядело так болезненно-беспомощно, на фоне бессмысленного, незрячего взгляда, что Кириллу стало как-то неловко.
По резким, сухим указаниям генерала Кирилл доехал до одного из самых закрытых элитных коттеджных посёлков в пригороде, из тех, где даже почту оставляли на первом посту охраны.
Пунктом назначения оказался один из самых отдалённых участков, огороженный глухим кованым забором. Поворот был практически незаметен за густой растительностью, но за забором оказалась довольно широкая парковочная площадка перед высоким каменным особняком. Практически сразу за ним начиналась лесополоса, и Кирилл с удивлением оглядел практически нетронутый участок природы: обычно в таких крутых усадьбах оставляли только ухоженный сад, а никак не такой глухой дикий лес.