Ну адская, ну и что? А может, и райская, кто там разберет. Люди смешные, все пытаются разделить на два цвета, две стороны, две силы. Небеса, ад… какая на фиг разница? Центр и есть центр. На белых крылышках не порхаю, осанны не пою, значит по местному определению вроде как демон, хотя заданий вроде «спасти», «охранять», «заботиться» было больше, чем «убить». Вроде бы.
Ладно, по-хорошему и по-простому не получилось, нужно было импровизировать. Девица периодически нервно оглядывалась, с опаской посматривая, как я иду за ней метрах в пяти позади. Я уж подумывал, не переселиться ли мне в какую-нибудь болонку – может, хоть она растопит ее разбитое сердце. Но вдруг девица ненавидит собак и вообще кошатница? Дома-то у нее животных нет, я бы учуял по запаху, но все равно болонка может не тронуть ее, а такое хорошее тело, как это, я уже упущу. Нет, сначала разберемся, кто она и чего любит.
Что у нас в наличии? Лет примерно двадцать. Внешность невзрачная, но не безнадежная. Сейчас, понятно, нос был красным, а глаза опухшими – хорошо еще хоть тушь черными струями не текла, но если отмыть, успокоить, причесать и заставить улыбнуться, то в общем даже ничего. Живет небогато, но и не нищенствует. Типичная обитательница низшей офисной фауны.
Вопрос – кому она на фиг сдалась? От чего или кого охранять и что в ней такого нашел центр, что послал целого меня на дело? Это тоже надо будет выяснить.
Девушка нырнула в подъезд, и доводчик захлопнул дверь прямо перед моим носом. Зараза! Пришлось ждать, когда дом выплюнет какого-нибудь обитателя. Вышедшая бабка сначала хотела меня не пустить, но я показал ей левый клык, и мы друг друга поняли без лишних слов.
Моя подопечная жила на пятом этаже. Я долго нюхал сквозняк из-под двери – преимущество собачьего тела – и узнал о ней почти все. Живет одна: мужчины в квартире не было ни разу. Квартира, кстати, до неприличия большая для одинокой девушки. Бабушкино наследство: запах пенсионерки еще не выветрился до конца.
Питается мой объект просто и без новомодных заморочек. Котлетку у нее в случае чего выпросить можно… тьфу, я же не об этом должен думать. Читает книжки – судя по стойкому аромату бумажной пыли, их там целый шкаф… и даже не один. Это хорошо, значит, не совсем дура. Была бы умная, не рыдала бы так и не жаловалась сейчас подруге по телефону на козла, гада и так далее по списку.
Спустился вниз, нашел уютный закуток под лестницей, лег и принялся ждать. Вдруг то, зачем меня призвали из отпуска, произойдет именно сегодня? Первые сутки я от нее ни на шаг.
Первые дни она старалась как можно быстрее проскользнуть мимо меня, глядя со страхом и недоверием. Потом привыкла. Впрочем, как и остальные жители дома. Те сначала пытались меня гонять. Смешные. Одного в итоге по лестнице гонял я: ударить он меня, видите ли, вздумал. Потом местные смирились: я в подъезде не гадил, еду сюда не таскал. Тихо-мирно лежал на коврике, что принесла какая-то сердобольная бабушка, не рычал, не лаял и даже на судьбу не жаловался, хотя гаду, что придумал такие сильные и быстрые пружины на двери, я бы что-нибудь с удовольствием отгрыз. На дворе давно уже не лето, и ноябрьские холодные ливни менялись только на моросящую гадость вперемешку со снегом, а мне иногда часами ждать на улице приходилось.
А еще с едой в последнее время начались перебои. Шикарное кафе в самострое из железных листов закрыли и снесли, так что в помойке сразу перестали появляться вкусные мясные обрезки. В животе тоскливо выло уже третьи сутки подряд, и я всерьез раздумывал, не начать ли жрать наглых домашних шавок, что облаивали меня из-за ног хозяев, проходя мимо на прогулку.
Раздался хлопок ее двери – я отличал его уже безошибочно, – затем каблучки сапожек – купила, как дура, за треть зарплаты, а они ей натирают – процокали к лифту. Я лениво поднялся. Я уже не мчался до ее офиса, как в первые дни. Ощущения от центра конкретизировались. Мне нужно было ее охранять не от неожиданного несчастного случая, а в более глобальном смысле, так что в провожании на работу и обратно нужды не было. Однако в те моменты, когда она проходила мимо, надо было успеть считать ее настроение, чтобы знать, что все в порядке.
Девушка выпорхнула из лифта, притормозила возле меня, достала из сумочки коробочку с обедом, а из нее сосиску и кинула мне:
– На, ешь, лохматое чудище.
Это было странно и совсем на нее непохоже. Я насторожился и внимательно смотрел на ее светящееся личико. Так. Накрасилась новой палеткой. Пахнет духами, что недавно принесла в сумочке с работы. Настроение слишком хорошее для этого дождливого ноябрьского дня, так что дело ясное, что пора бить тревогу. Дуреха снова влюбилась. Мужчиной от нее до сих пор не пахло, так что до объятий и поцелуев дело не дошло, но мне нужно насторожиться.