К реальности его вернул телефонный звонок. С работы уже, скорее всего, не позвонили бы — поздно. Значит, Ленка. Но вставать не хотелось.
— Принести тебе телефон?
Магда прижалась к нему, прохладная, свежая. У меня пониженная температура тела, — как-то сказала она ему. Борису нравилось: благодаря этому Магда казалась ему как-то по-особенному беззащитной, женственной.
— Нет, это наверняка с работы. Я потом перезвоню.
— Врун. — Магда ласково чмокнула Бориса в нос и встала. — Ужасно хочу кофе, а ты?
— Хочу.
Кофе Магда любила. Знала в нем толк и, что немаловажно, умела его готовить. Любила она кофе черный, терпкий, с коньяком. Как и она сама, — тайно думал Борис.
Разговор не клеился.
Они сидели на кухне, вертели в руках чашки. Молчали.
Наконец, Борис решился:
— Ты не говорила, что цыганка.
— Был у бабушки? — Борис кивнул. — Моя мать цыганка, а отец русский. Она ушла из табора ради него. Правда, все не так просто… — Магда потянулась за сигаретами. — Так вот почему ты меня вспомнил.
— Я вспомнил, потому что пришло время, — Борис несколько разозлился. — Твоя бабушка лишь немного подтолкнула меня…
— Зря. — Магда стряхнула пепел. — А аварию… — ее чёрные глаза сощурились, — аварию ты вспомнил?
— Нет, но думаю, это только вопрос времени.
— Это была моя вина. Не смотри так! Я потому и хотела, чтобы ты все забыл. Если бы не я! Если бы я была чуть осторожнее! Но я забылась, а в моей профессии — это непростительно.
Она встала, подошла к окну.
— Понимаешь, Борис, я тебя очень люблю, но есть определенные правила, — сказала она. Сказала так буднично, обыкновенно, словно не о любви говорила, а о чем-то другом.
О чем же? — подумал Борис, сердце его так ходуном и заходило.
— Мы живем в разных мирах, и наши миры не пересекаются. Таковы правила. Понимаешь?
— Нет.
Магда села на место. Вздохнула.
— Ты попал в аварию из-за меня, понимаешь?
— Нет, — упрямо повторил Борис. — Тебя не было в машине, это я точно знаю.
— Да я тебя напугала, понимаешь! — Магда заговорила быстро-быстро. — Я работала, экстренный случай был! Дверь забыли закрыть. Соседи-то привыкли уже, хоть и косятся, а ты не знал. Я не хотела, чтобы ты знал… Боялась, что ты уйдешь. Испугаешься и уйдешь. Так оно и случилось! — Магда затянулась. — Я должна была догнать тебя тогда, не догнала. И ты попал в аварию…
Борис слушал и ничего не понимал. Мозг просто отказывался соображать! Что такого он, журналист, мог увидеть, чтобы так испугаться?
Внезапно он подумал, что ничего не знает о ее работе, вообще о ее жизни.
Магде часто звонили, часто по ночам. Она всегда отвечала коротко, однозначно. Иногда уходила сразу же, иногда нет. На вопросы — куда? зачем? — никогда не отвечала. Борис обижался, но прощал.
— Ты проститутка? — спросил он. — Снимаешься в порнофильмах?
— Дурак, — рассмеялась Магда.
— Киллер?
— Почти угадал. — Магда вскинула свою красивую черную голову. — Я ведьмак.
— Кто?
— Книжки ведь читаешь? Ведьмак — это охотник на чудовищ. На тех, кого обычные люди считают чудовищами, — поправила она. — Приходится иметь дело с разной нечистью, часто с духами. Хотя, конечно, больше всего хлопот с вампирами. — Магда замолчала. — Это была часть сделки. Мать отпустили из табора при условии, что ее первенец станет ведьмаком. Родилась я. Выбора у меня особо, конечно, не было, но не жалею. Ведь зверя может поймать только другой зверь.
— За дурака меня держишь? — рассердился Борис.
— Хочешь знать правду, да? — бросила Магда. Борис кивнул. — «Матрицу» смотрел? Примешь таблетку — назад хода не будет. Уверен?
— Да, — ответил Борис, хотя на самом-то деле сильно уверен он не был. Что-то в душе его шевельнулось. Словно ему, действительно, не нужно это знать, так спокойнее будет. Но в чертовщину Борис не верил. Вернее, он уже только верил, что не верит.
— Хорошо. — Магда встала. — Идем.
В ее квартире было две комнаты. Одна из них всегда заперта. Почему, Борис никогда не спрашивал. Магде вполне хватало одной комнаты, и он думал, что та, другая, просто пустует. Оказалось, нет.
Там был самый настоящий склад! Вдоль стен стояли высокие стеллажи, а на полках лежали пучки сухих трав, связки свечей, кольев, коллекция ножей, стояли какие-то коробки, книги с золотым тиснением на корешках. Пахло ладаном. На полу лежал спортивный мат, к нему зачем-то были приделаны ремни, а вокруг — красной краской нарисован круг, усыпанный многочисленными непонятыми знаками.