168168
Я как вспомню, меня уважали,
У подруг я любимой была,
Отец с матерью мною дышали,
Все родные любили меня.
Я росла как малый ребенок
У отца и у мамы родной,
До семнадцати лет не гуляла
И не знала любви никакой.
А семнадцать лет миновало,
Полюбила душой одного;
Я даже гордость свою потеряла,
Для того чтоб ласкать мне его.
Он говорил, что будешь моею,
Моею верною женой,
А теперь изменил, стал с другою,
И ко мне стал совсем он чужой.
Все подружки меня избегают,
А отец ненавидит меня,
Мать со света совсем изживает...
Что же делать теперь я должна?
Только ты моя, матушка–Волга,
Помоги мне позор схоронить,
Укажи, где глубокое место,
Чтоб меня от позора укрыть.
А наутро мой труп рыболовы
В дом отцовский в сетях принесут.
Ты услышишь, мой милый, рыданья,
Как меня хоронить понесут.
У моей у холодной могилы
Будут липы большие стоять,
Будет солнце сиять надо мною,
А я буду в могиле лежать.
169169
Ах, бедное сердце, куда ты стремишься?
Ведь там презирают тебя!
Напрасно ты рвешься, напрасно томишься,
Он больше не любит тебя.
Подружка твоя его приласкала,
Она ему шепчет: «Люби!»
И с ним расточает любовные речи,
Навеки покинута ты.
Вся в белом одета, распущены косы,
Цветочный венок на главе,
Шла дева младая ночною порою,–
Чуть слышно в ночной тишине.
Пришла она к берегу синего моря,
Цветочный веночек сняла
И вдаль она быстро с тоской посмотрела,
Как будто кого–то ждала.
«Шумите, шумите, вы волны морские,
Вы бейтесь о берег крутой!
Страданья и муки ему передайте»,–
И скрылась она под водой.
И ветер промчался над быстрой волною,
И где–то шумел очерет...
А там, между тиной, тиной морскою,
Мертвое тело плывет.
Ах, бедная девица, что тебя бросило
В бездну морской глубины?
Любила ли ты ненаглядного друга
Иль люди тебя довели?
170170
В лес девицы за грибами
Гурьбой собрались
И дошли они до леса –
Все поразбрелись;
Грибов они не собирают,
Топчут лишь траву,
А по лесу раздается
Весело ау!
На пригорке, в чаще леса
Ручеек бежит...
Там одна из них девчонка
Притаясь сидит
И печальными глазами
Вдаль она глядит.
Она грибов не собирает
И цветов не рвет;
Об одном она мечтает,
Что–то он нейдет.
Вот в кустах раздался шорох –
Бедная дрожит...
Перед ней красивый мальчик,
Наклонясь, стоит.
«Ждешь ты, ждешь, моя родная»,–
Нежно он сказал
И привлек ее в объятья,
Крепко целовал.
«Не целуй ты меня, милый,
Жизни не губи,
А другую, городскую,
Лучше полюби.
Много в ней найдешь ты счастья
И счастливым будь,
Меня, бедную девчонку,
Навсегда забудь».–
«Нет, тебя я не забуду,
Радость ты моя!
Как вернуся я со службы,
Возьму за себя».–
«Побожись, мой ненаглядный,
Если ты не врешь! –
Меня, бедную крестьянку,
За себя возьмешь!»
И он с клятвой роковою
С руки перстень снял,
Пояс шелковый с кистями
Тут ей передал.
«Верю, верю тебе, милый,
Если ты не врешь,
Меня, бедную девчонку,
За себя возьмешь...»
Нежны ласки и объятья
Тут же наяву,
А по лесу раздается
Весело ау!
Вот уж осень наступила,
А его все нет;
То на пояс, то на перстень
Она слезы льет.
А еще того и боле
Она узнает:
Под ее больным сердечком
Горюшко растет...
И теперь никто в деревне
Замуж не возьмет,
А семья ее родная
День и ночь грызет...
На пригорке в чаще леса
Береза стоит,
А на этой на березе
Труп ее висит.
Пояс шелковый с кистями
Шею ей стянул,
Перстенек, дружком дареный,
На руке блеснул.
Вот вам, девушки, наука,
Как в лесок ходить.
Вот вам, девушки, другая,
Как ребят любить.
171171
В эту лунную ночь во мне не было сна.
Предо мною цыганка стояла.
Она просила меня, чтобы я ей помог,–
У костра ее дочь умирала.
Вот пошел я за ней и увидел ее –
На лохмотьях цыганка лежала;
А из–под шали цветной, из груди молодой
Струйка алая крови бежала.
Вот открылись глаза, губы стали шептать:
«Как безумно его я любила!
А он ушел от меня, он не любит меня–
И кинжал себе в грудь я вонзила.
Мать родная моя, табор свой догоняй,
Ведь ушел он еще недалеко.
И пусть цыганки поют эту песню мою
И меня под нее похоронят».