— Карл, сегодня ты мой герой!
— Твой герой — черный рыцарь. Не влюбись в призрака — утянет в могилу.
Рыцарь явно меня избегал. Я каждый день караулила его на трассе, выискивая на востоке силуэт чужой эпохи. Рыцарь появлялся не только вместе с байкерами. Он замечал меня. Его конь либо мчался так быстро, что я не успевала преградить путь, либо исчезал вовсе, появляясь уже впереди. Байкеры пытались сбить его с прямой линии или остановить, вихляя перед ним и идя на столкновение (вот же смелый народ!), но рыцарь поступал так же. Призрак не собирался никому причинять вреда, но и не уступал.
После новой неудачи я пришла к Карлу, и он уже держал наготове плед и горячий чай.
— Ты же вроде не ледяная ведьма. Чего морозишься?
— На кладбище тоже холодно.
— Снова никакой удачи?
— Всю байкеры забрали. Не понимаю, что ему нужно. И что меняется.
— А что меняется?
— Взгляд рыцаря. Он каждый раз смотрит прямо на меня, и его глаза все печальнее.
— Не влюбляйся в чужую печаль, Эска.
— Не в этом дело, Карл. Что-то происходит. Если я пойму, почему он меняется, я смогу получить свое.
— Предположим, мы угадали легенду. Он ищет женщину и останавливается перед тобой только потому, что ты — тоже женщина. Может, ты даже похожа на его любимую. Тогда что может остановить его?
Карл ждал ответа от меня.
— Не могу же я бежать за ним с воплями «Дай поцелую!».
— Да, глупо будет выглядеть. А что если ты сделаешь ему подарок? Ко мне-то ты всегда с гостинцами…
— Что можно подарить рыцарю далеких веков?
— Не так. Что может подарить рыцарю женщина?
В руках у меня был локон золотистых волос. Моих.
Октябрь погодой не радовал, и поверх платья я укуталась, как могла. Тоже мне — прекрасная дама, у которой зуб на зуб не попадает. Но сегодня — или в следующем году, или даже никогда, если я достала рыцаря… Небо начинало светлеть, и что это был за рассвет! Мрачный и зловещий, морозящий уже не руки, а душу. Но я ждала.
Наконец небо рассекла молния — глашатай моего рыцаря. Его конь шел не спеша, горделиво, а рыцарь ссутулился в седле, как будто на плечах его держалась огромная ноша. Он вовсе не походил на себя прежнего. Повторялось ли так каждый год — может статься, байкеры просто не замечали перемен в рыцаре?
Одна линия: на одном ее конце был он, другой отмечала собой я.
— Я хочу подарить тебе кое-что.
Рыцарь остановился. Его взгляд был прикован к дару. Он протянул руку, не веря, что я отдам ему волосы, а я не верила своим глазам, что все удалось. Рыцарь бережно принял локон, сжал в металлической перчатке и прижал кулак к сердцу. Мыслями он был далеко. Синие глаза заволокло туманом; но вдруг они прояснились и рыцарь улыбнулся — настоящей живой улыбкой, потому что только живые умеют улыбаться так: радостно напополам с горечью.
— Забери себе, — вернул он подарок.
— Назад не прирастут.
— Мне не стоит брать подарки живых. Вдруг я утяну тебя во тьму?
— Подарка я не приму. Мне от тебя нужна правда о тебе. Если ты ее помнишь.
— Я помню все.
Рыцарь поднял ладонь, пресекая попытки вернуть локон.
— Ты блуждаешь из-за женщины? Ищешь ее?
— Я не блуждаю, я мчусь. Я мчусь, чтобы чувствовать свободу.
— Вечно?
— Свобода на то и свобода, что она вечная. Тебе нужна история? Я расскажу. Я был рыцарем одного короля. По его приказу собрал войско и отправился на войну. Но в пути мне было слишком хорошо. Я увлекся дорогой и делал слишком много крюков под разными предлогами. Когда я прибыл на место битвы, она уже закончилась.
— Вы проиграли?
— Нет, выиграли. Но мне было стыдно показаться на глаза моему королю, моему другу. Я развернул коня и, не дожидаясь войска, поехал обратно. И мне было хорошо! Одному — было хорошо! Я не останавливал коня ни на минуту и даже ночью продолжал путь… а утро не настало. Когда я заметил, что рассвета долго нет, конь подо мной был холодным как лед. И дыхание мое было ледяным. Я понял, что в ту ночь умер от усталости. Я хотел вернуться, но позади меня была тьма. Поглощающая тьма. Я исчезну в ней, когда остановлюсь. Я исчезну в ней, если замешкаюсь. Я застрял между восторгом от свободы и страхом тьмы. Но мне нравилось это.
— Что-то случилось.
— Ты.
— Я?
— Мне встретилась ты. Я бы раздавил тебя копытами коня, но твои волосы — как у него. Как у моего короля. В знак уважения к нему я остановился. И пропал.
— Пропал?
— Тьма стала нагонять меня. За все время моих странствий я выиграл у нее не так уж и много времени. Из-за остановки я потерял его.
— Ты… после нашего разговора ты…
— Да, — рыцарь развернул коня, глядя на восток, где начинал брезжить рассвет. Раньше он всегда ехал на запад.
— Ты поедешь навстречу тьме?
— Сейчас, когда я наконец остановился, я увидел, что тьма — это солнечные лучи. Солнце — символ короля, а ты, человек, пришедший с востока, носишь волосы, похожие на волосы моего короля. Я бежал не от тьмы, а от страха явиться к сюзерену с повинной. Теперь я готов. Ведь я люблю моего короля, единственного, достойного править. Там, во тьме, он ждет меня. Спасибо, что остановила. Прощай.
Его конь сделал всего шаг вперед, и темный силуэт всадника был разбит тонкими иглистыми лучами зари. Никогда еще солнце не казалось мне таким мрачным. Наверное, король сурово наказал своего рыцаря.
Карл повеселел, когда я вернулась.
— Наконец-то ты прекратишь бегать на эти свидания.
— Я не влюбилась!
— Своему отражению это скажи.
— Как бы тебе объяснить… Можно влюбиться, а можно быть восхищенным картиной. Этот рыцарь — как картина.
— Красивый?
— Преувеличенный. Окутывавшие его печаль и свобода слишком велики. Ты заражаешься ими, ты видишь в нем идеал таких чувств. Как с картинами или музыкой. Меня зацепили его чувства. Наверное, мое отражение какое-то время будет казаться влюбленным.
— Тогда я прощаю его. А ты возвращайся поскорее из грез по идеалу. И расскажи мне про байкеров. Почему он появился рядом с ними?
— Наверное, напомнили рыцарю о его брошенном войске. Призраков привлекает то, что они знали при жизни.
— Байкеры-рыцари?
— А что? «Кони» и смелость-то при них.
Smoren Freelight
Ветер и тишина
Ветер нарушил тишину, всколыхнув ветви деревьев на ее вечернем платье. Одетый во фрак ночного неба, он спорхнул вниз и замер у земли, чуть слышно перебирая травинки и шепча приветствие.
— Здравствуй, Ветер, — промолчала Тишина, — ты пришел поиграть?
Легкий порыв, освежая опушку, утвердительно кивнул кронами молодых отпрысков леса, не вторгаясь в ночные владения подруги.
Тишина не возражала, и Ветер, разгулявшись, поднял и закружил ворох палой листвы, постепенно придавая ему форму.
— А у меня будет форма? — спросила Тишина, шурша подолом.
В ответ взметнулся второй поток, поднимая листья уже на ее территории. Спустя мгновение они вновь пали на землю, оставляя после себя постепенно проявляющийся человеческий силуэт. Проступало обрамленное светло-русыми волосами девичье лицо, венчающее тонкую фигуру в мерцающем длинном платье. Босые ноги чуть проглядывали из-под его подола, чувствуя под собой влажную землю.
— Я тоже хочу проявиться, — встрепенулся Ветер и осел, позволяя Тишине сплести из безмолвного воздуха силуэт, ранее очерченный взметнувшимся потоком листьев.
У него были взъерошенные темные волосы, приподнятый нос и немного пухлые губы. На спине висела гитара в черном клеенчатом чехле. Потертые джинсы, косуха и берцы дополняли образ.