Ближе к вечеру усталые и измученные Стас и Глаша вернулись в город на «Газели» которая по каким-то причинам перестала развивать нормальную скорость и тащилась тридцать километров в час. Все остальные на автобусе уехали почти сразу, потому что в связи с открывшимися обстоятельствами дел было очень много.
– Я завтра на работу не приду! – Вдруг сказал Стас. – Гори оно всё синим пламенем! У меня законный выходной!
– Можно я тоже? – Глаша повернула к нему голову. События последних дней как-то выбили из колеи. – И сегодня я вообще ничего не успела. А врача Нефёдовой завтра не будет, и судебные медики запретили к ним приближаться в воскресенье.
Глафира вышла возле своего дома и услышала голос Визгликова.
– Отдыхай! – Визгликов переключил передачу. – Я б на твоём месте даже напился.
Глаша посмотрела вслед уезжающей «Газели» и тихо пробормотала.
– А идея-то хорошая! Только реализация сложная! Я же не пью! Видимо, придётся начать.
Девушка поднялась по лестнице в квартиру, скинула куртку, ботинки и босыми ногами прошла по прохладному полу. В квартире было пусто и только на столе белела записка, которые мама всегда ей оставляла, предпочитая живые послания электронным: «Милая мы уехали на дачу. Вернёмся через два дня. Обед в холодильнике».
Глафира даже обрадовалась такому повороту событий. Сейчас она точно не была готова к тому, чтобы что-то рассказывать, доказывать и объяснять. Забравшись в душ, девушка долго отмокала под горячей водой от дневных приключений, потом выбралась из уютного тепла и пошла проводить ревизию в холодильнике. Нервный стресс всегда прекрасно побеждался перееданием.
За окнами жаркий день провалился в прохладу вечера, ночные сумерки переплетались со светом, льющимся из окон, и часы уже приближали время к полуночи. Разогрев себе ужин, Глаша подхватила поднос и пошла в свою комнату, чтобы предаться пороку обжорства вместе с другим пагубным пристрастием, а именно просмотром шоу-игр, которые шли по телевизору. Ей почему-то очень нравились эти глупые постановочные угадайки.
И вот во время мучений одного из участников, Глаша услышала странный звук из прихожей, она пригасила громкость телевизора и пошла к входной двери. Она ясно увидела, что дверная ручка повернулась, и в замке послышалось царапанье. В ужасе Глафира набрала сообщение Визгликову и как заворожённая смотрела на ожившую дверь. Девушка даже не сразу сообразила, что папа уже давно установил какой-то мудрёный замок, который на первый взгляд кажется простым, но открыть его невозможно. Потом до девушки медленно дошло, что Стас вполне может спать и сообщение не дошло до адресата. Но внизу вдруг послышался хлопо́к и быстрые шаги, удаляющиеся от двери. Спустя минуту в квартиру забарабанили.
– Глафира – это Стас! Ты там живая?
– Да что вы орёте? – Глаша выскочила навстречу. – Весь дом перебудите!
– То есть меня можно будить, а твои драгоценные полдома нет? Что случилось?
Глаша посветила на внешнюю сторону двери.
– Пытались замок вскрыть. Когда вы вбежали в парадную, то от моей двери кто-то убегал.
– Наверху чердак есть? Выход на него? – Быстро спросил Стас, оглядывая лестницу.
– Да, но там огромный ржавый замок. И он сто лет уже не открывался, если кому надо, через другую парадную попадают. У нас выход опасный очень.
– Ладно, зайди в квартиру. – Визгликов мягко толкнул её в плечо. – Я пройдусь, посмотрю.
Вскоре Визгликов вернулся в квартиру и закрыл за собой дверь.
– Замок и правда на месте и нигде никого. Конечно, звонить во все двери подряд я сейчас не буду. Но до утра придётся мне у тебя остаться, а там посмотрим. Родители не против?
– Нет, они на даче. Есть хотите? – Глаша почувствовала себя крайне неловко.
– Готовишь-то хоть вкусно или также как живёшь? Через одно место! – С прищуром посмотрел на неё Визгликов.
– Это мама делала. – Тихо сказала Глаша. – Простите меня, но я просто не знала кому ещё писать, а вслух заговорить боялась.
Визгликов снял ботинки и устало сказал:
– Да ладно, ты всё верно сделала. Выпить-то есть? А то какая закуска без выпивки.
– У папы вроде водка была. Я сейчас.
Глаша быстро раскидала по тарелкам холодные куриные котлеты, расставила плошки с салатами и вывалила из банки остро пахнувшую заправкой селёдку, которую мама делала сама в каком-то мудрёном соусе. Она достала из холодильника поддёрнутую влагой бутылку и поставила две стопки.