Вполне нормальный, — сказал дядя Петя. — Поговори с ним.
— Что за глупости! — ответила Таня. — Я уже всё сказала. Пусть едет домой. Скажи и ты. Пожалуйста. Прошу тебя.
И дядя Петя отправился на переговоры.
Возле Васи он задержался и спросил, чего это тут мокнет молодой человек. А Вася ответил: рассказал бы, да что толку? Дядя Петя тут же намекнул, что оно и так понятно, ему, кажется, ясна причина, но можно ведь и под крышей подождать, пока дождь перестанет. А Вася ответил, что пошёл бы, пожалуй, и под крышу, да туда его не приглашают.
Тогда дядя Петя, недолго думая, пригласил его к себе, под чердак, в переулок с каштанами.
После ужина Вася спросил: догадались небось, что мокнуть его заставляет одна девушка?
— А какая! С высшим образованием!.. У меня-то образование? Не похвалишься… Из восьмого класса ушёл… Конечно, не в этом суть. Просто я ей не нравлюсь. Не вышел. Что делать? Э-эх! Стою дураком. Скажите мне, что делать? Да и что вы мне скажете?… Постою и уеду. А жалко! Я должен убийство совершить в себе… Приходит она к нам в клуб, в последний вечер, чёрт возьми, и готово! Я уже не жилец. Справедливо? Вы бы её увидели!
Дядя Петя аккуратно покашлял в ладонь и пощипал
то место, где могли бы, захоти он, расти усы. А Вася рассказывал:
— Не подкрашивается. Это сейчас редкость. Правда? Ну вот… Это тоже пустяк. Второго дня сказала мне так, знаете, заботливо: ваши, мол, соскучились. Я и сам скучаю…
— А откуда вы, Вася? Далеко живёте?
— Под Калугой.
— Не близко.
— Полстраны… Без грубости сказала: «Езжайте скорей домой…» А могла бы!.. Ну, кто я ей?
— Видно, девушка воспитанная, — осторожно сказал дядя Петя.
— Да уж, это видно.
— С душой.
— Ну!
— Да-а…
— Да-а…
Так протянули они по очереди.
— Можно закурить?
— Курите.
— Засмолим вместе? А то одному неловко.
— Давайте засмолим. Окно откроем.
Закурили, и Вася помахал перед лицом ладонищей. У него была не рука, а лапа. Дым окутывал его голову, расплывался, как вода, вокруг, но не таял. Вася поднялся со стула и подошёл к окну, стал выпускать густые струи дыма на улицу. На затылке его букетом стояли отросшие к демобилизации вихры волос. Эти мальчишеские вихры совсем растрогали дядю Петю, он взял Васю за локоть, опёрся о подоконник и тоже посмотрел за окно, как там жили люди.
Дождь перестал, только капли блестели на кончиках каштановых листьев. На скамейки под каштанами высыпали жильцы соседних домов. Многие вынесли табуретки и водрузились на них. Тёплый вечер располагал и покою, вымытый воздух был чист и лёгок. Темнело…
— Сидят.
— Каждый вечер, — цокнув языком, поудивлялся дядя Петя. — Если только дождя нет… Весной, летом и осенью… Ужасно!
Устают, отдыхают.
— Всё равно, — занервничав, сказал дядя Петя. — Это ужасно: просидеть столько часов своей жизни. Единственной, неповторимой!
— Не одобряете?
— Не делайте из этого никаких выводов, — сказал дядя Петя. — Нельзя одобрять или не одобрять всех вместе.
— Ну, я уеду, — вернулся к своему Вася. — В Одинцово. Наша деревня так называется. Девушки у меня там нет. Я был очень стыдливый, тихий. Честное слово. Не верите? Вот такой родился… А она здесь останется. Буду жить как приговорённый.
— Н-да, — сказал дядя Петя. — Но ведь соскучились по дому, сами сказали.
— Даже по комарам соскучился, — сознался Вася. — Тут такого комара, как у нас, нет. У нас — музыканты. Всю ночь играют!
— Эка!
— А вы бы на моём месте уехали?
Вася снова закурил и замахал рукой, ожидая ответа. А дядя Петя долго сверял свою честность с просьбой Тани, прямоту человеческого слова с долгом дедушки и в конце концов сказал:
— Я? Я — нет.
— Вот! — Вася повернулся и крепко схватил дядю Петю за костлявые плечи — так, будто тот его обрадовал. И больше ничего не добавил, только смотрел осветлёнными какими-то глазами, пока дядя Петя не освободился из его рук и не заметил:
— Но ведь вам даже ночевать негде.
— На вокзале, — всё ещё улыбаясь губами врастяжку, сказал Вася. — Сигареты исключаю. Докурю эти — и шабаш!
— Денег мало?
— На вокзале можно ночевать бесплатно.
— Но это не выход из положения, — посочувствовал дядя Петя, ругая себя за неуместную откровенность и сердобольность.
— Выхода из положения нет, — согласился Вася, а сам всё ещё улыбался, как будто и не собирался переставать улыбаться. — Проживусь и уеду.
Что-то в нём было привлекательное.
— Бросить курить — это по-мужски, — сказал дядя Петя. — Остальные ваши слова не мужские.