Отец Герби вытянул руки ладонями наружу – извечный жест, у дикарей означающий «Безоружен», а у людей цивилизованных – «Без гроша». Юрист покосился на Кригера, но компаньон Букбайндера прятал глаза и неотрывно смотрел в окно.
– Герби! – опомнился вдруг Джейкоб Букбайндер, заметив случайно сына. Наш толстяк подпрыгнул и опрометью бросился к двери. – Я десять минут назад велел тебе идти в свою комнату и раздеться. Немедленно делай, что сказано, иначе…
Но больше Герби ничего не услышал. Шустрые маленькие ножки уже домчали его из столовой в спальню, и он захлопнул за собой дверь.
27. От правды бывает больно
Спустя несколько минут в комнату Герби пришла миссис Букбайндер. Ее сын, переодетый в чистейшую желтую пижаму, лежал на кровати ничком. Она тихонько присела рядом и погладила его по плечу со словами: «Герби, что случилось?»
Мальчик перевернулся и сел. Глаза его были сухи, но взгляд выражал отчаяние.
– Что случилось? Ты даешь, мам, ну и вопросик.
– Да не пошлют тебя в исправительную колонию, сынок. Мистер Гласс большой человек. Он пойдет в полицию и все им объяснит. Ничего тебе не будет.
– Ага. Может, и не будет. – Герби подтянул коленки, облокотился на них и уткнул подбородок в ладони. – Но ведь я же украл, верно?
– Герби, а куда подевалась записка?
– Какая записка?
– Ну та, что ты собирался оставить в сейфе, с обещанием вернуть деньги. Ты правда написал такую записку или это вранье?
– Конечно, написал, – возмутился Герби. – И оставил бы, если б мистер Кригер и мистер Пауэрс тогда не вернулись так скоро. Очень уж быстро они выпили свой кофе, – вот что я скажу.
– Ну и где она теперь?
– Кто ее знает. Лежала в каком-то кармане костюма. Небось так и лежит.
Миссис Букбайндер поднялась и поискала в карманах пиджака.
– Это еще что? – спросила она, доставая картонную коробочку.
– Фу ты! Наверно, сдохла! – Герби подскочил, схватил коробочку и открыл ее. Ящерица пошевелилась. Он взял розовенькую рептилию за хвост и посадил ее на кровать. Напуганная неожиданной переменой, ящерица замерла и только мерно раздувала и втягивала зоб. Герби лег рядом и принялся разглядывать ее. Тем временем миссис Букбайндер, ворча по поводу нечисти, которую мальчишки таскают домой, обследовала карманы Гербиных штанов. Из заднего кармана она извлекла скомканный желтый листок.
– Это она, – поднял глаза Герби, заслышав бумажный хруст. Миссис Букбайндер развернула листок, разгладила и прочитала:
МЫ ИЗРЕЧНОЙ
С ПРОЦЕНТАМИ ЭТО БУДЕТ 75 ДОЛЛАРОВ.
Речная шайка.
Когда мать усвоила содержание этого интересного документа, она подбежала к Герби и объятиями и поцелуями прервала его зоологические занятия.
– Благослови тебя Бог, сыночек. Ты хотел как лучше.
– Ага, – молвил Герби, терпеливо снося нежности.
– А почему ты подписал ее «Речная шайка»?
– А как мне было подписывать? – глухо ответил Герби, так как его лицо было прижато к материнской груди. – Своим именем, что ли? Просто я хотел написать папе, что ему вернут деньги.
– Конечно, правильно. Во всем виноват этот гадкий мистер Гаусс. Никогда больше не отправлю тебя в его противный лагерь.
Герби вовремя вырвался из ее рук и успел спасти ящерицу, которая чуть было не кувыркнулась с кровати. Он бережно посадил животное на середину покрывала.
– Где папа? – боязливо спросил он.
– Еще занят с ними. – Мать снова присела на кровать.
– Мам, а у папы нет тридцати тысяч, чтобы откупиться от этого противного мистера Пауэрса?
– Тсс, разве это твоего ума дело? Что ты смыслишь в деньгах? Хватит совать нос в папины дела, целее будешь… Слушай, ты вот что мне скажи…
– А мистер Пауэрс еще здесь? Мам, что происходит? Ну мне же интересно…
– Мистер Гласс в кухне говорит по телефону, не знаю с кем. Тебя это не касается. Я хотела спросить, Герби, это… ты правда… не знаю, как сказать. Ты неравнодушен к этой Люсиль Гласс?
Герби едва заметно кивнул. Он гладил ящерицу пальцем по спинке.
– Ты не считаешь, что тебе рановато… интересоваться девочками?
Снова кивок, еще менее различимый.
– Пойми меня правильно, я ничего не имею против Люсиль. Милая девочка, хотя и очень избалованная. И потом, должна сказать, она не кажется мне хорошенькой. Но ты, вероятно, другого мнения.
Слабое движение головы: то ли кивок, то ли колебание от глубокого вздоха.
– Ничего дурного тут в общем-то нет. Надо только понимать, что все это ровным счетом ничего не значит и через две недели вы и думать об этом забудете.
Герби и ящерица замерли в одинаково неподвижных позах.
– Ты ведь это понимаешь, правда?
Герби поймал себя на том, что желает, чтобы мама отправилась на рынок, в кино или еще куда-нибудь, только бы она немедленно вышла из комнаты.
– Говорю это для твоей же пользы, сынок. А главное, Люсиль не подходит тебе по возрасту. Когда тебе будет шестнадцать с половиной, ей уже исполнится шестнадцать. Мальчик в таком возрасте еще ребенок. А шестнадцатилетняя девушка может выйти замуж.
Герби взял ящерицу на ладонь и так и впился в нее глазами.
– Ну, Герби, что скажешь?
Мальчик издал монотонное мычание, начисто лишенное какого-либо смысла.
– Хорошо, – поспешно отозвалась мать. – Рада, что ты согласен со мной. Ты разумный мальчик.
Она принялась гладить Герби по голове. Он остался безучастен к ласке и сосредоточил все внимание на ящерице. Вдохнув снова воздуху и увидав свет, животное оживилось. Оно семенило по ладошке мальчика и старалось вскарабкаться по согнутым пальцам. Герби стало жаль розовое, с золотистыми пятнышками существо, которому явно было не место в тесной бронксовской спальне. Ящерица напомнила о широком ясном поднебесье «Маниту», о полях, озере и замшелых камнях на берегу, где мальчик изловил эту живую памятку. До чего тесной и маленькой показалась Герби их квартира, да и улица за окном! Словно весь город наполовину ужался за лето.
– Выпущу-ка я тебя на пустырь, – сказал Герби ящерице. – Зря только тащил сюда.
Дверь в комнату распахнулась настежь. На пороге стоял мистер Букбайндер. Мать тотчас поднялась и встала между отцом и мальчиком.
– А где все? – спросила она.
– Ушли. Долю Пауэрса выкупил Гласс. У нас новый компаньон.
Новый оборот дела ошеломил миссис Букбайндер.
– Гласс! – вырвалось у нее.
– Он пятнадцать минут говорил по телефону с женой, объяснял ей суть предложения. Не волнуйся, он умный человек. Тридцать тысяч за долю Пауэрса! Уж кто-кто, а юристы чуют свою выгоду.
– А… а голубая бумага?
– Гласс признал ее. Он собирается оформить ее, как положено. Джентльмен, всегда вел себя порядочно. С Пауэрсом покончено… скатертью дорожка.
Мать оправилась от неожиданности и ухватилась за потрясающую новость в своих материнских целях.
– Так, значит, все устроилось замечательно! Поздравляю, Джейк! Чего же мы ждем? Идемте все в ресторан и отпразднуем!
Выражение отцовского лица переменилось.
– И этот парень тоже? – спросил он таким тоном, что Герби съежился.
– А почему нет? Взгляни на это письмо. Он хотел как лучше, папочка, не сомневайся. Разве он уже не наказан, разве не довел себя переживаниями до полусмерти?
Она протянула мужу записку «речной шайки». Мистер Букбайндер прочитал ее, скомкал и бросил в угол.
– Оставь нас наедине.
– Папочка, сильно не бей! Он хотел как лучше.
– Оставь нас наедине.
– Иди, мам, оставь нас вдвоем, – продребезжал с кровати Герби.
– Папочка, помни, что он всего лишь маленький мальчик. Помни!