— Мой добрый совет: не накручивай себя. Фразы, что любой мужчина — охотник, бегает за всем, что движется, не всегда верны. По крайней мере, они точно не про нашего Сержа. Да, у него типаж прожженного ловеласа, от взгляда которого плавишься и млеешь. Но это видимость, если хочешь, антураж.
Жанна была старше Юльки всего на семь лет, но сейчас ее тон до обидного перекликался с материнским, и Репьева упрямо подняла подбородок вверх: говорите, что хотите, мне все равно! В глазах Галич мелькнуло сочувствие. По-женски она прекрасно понимала, как сейчас неудобно и больно этой малышке, которая к тому же с трудом признавала авторитеты и явно предпочитала совершать свои ошибки, чем учиться на чужих.
— Наверное, нравится Гаранину девичье поклонение, наш щенячий восторг. Слава богу, дальше взглядов дело не пошло ни у кого, хоть и многие в «Ариадне» готовы были отдать ему свое сердце или, в зависимости от воспитания, другие органы, пусть бы и на время. Не надо, Юль, остынь. — Жанна тронула ее локоть. — Он не твой герой. Служебные романы все здорово усложняют. Да и женится он, свадьба уже на носу.
Тогда Юлька терпеливо дослушала все, кивнула. А вечером купила бутылку шампанского и, пока ее открывала, чуть не разбила в квартире люстру. Потом под собственные всхлипы начала глотать шипящий напиток, смешно отдававший в нос пузырьками, пихала в рот подтаявшие шоколадные конфеты, облизывала пальцы и ревела.
А утром все как отрезало. После этого Юлька и смогла разглядеть то, что ускользало от взгляда, замутненного глупостями: знаки внимания, которые она расценивала как особые, Гаранин оказывает всем коллегам. Улыбки, смех, дружеские объятия, даже легкие поцелуйчики в щеку... Добрый волшебник, который поддержит, утешит, который все умеет и знает.
Юлька улыбнулась воспоминаниям и отстранилась.
— Спасибо, что понимаешь, Сереж.
— Всегда пожалуйста. Обращайтесь, если что. — Он снова затянулся и приоткрыл рот, чтобы дым выходил ровными колечками.
Юлькина сигарета давно погасла, и оставаться дольше на улице не было смысла. На ресепшене, почему-то именуемом «конторкой», грохнул смех: Эндрю рассказывал одну из своих баек. Невысокий, щуплый и весь какой-то бесцветный (Юльке при знакомстве на ум пришло сравнение с поблекшей рыбной чешуей), Андрей умел завоевать любую компанию, стоило ему открыть рот. Пара метких словечек, высказанных с невозмутимым и серьезным видом, — и зал лежит в конвульсиях на полу. До прихода в «Ариадну» Юлька и не подозревала, что выражение «описаться от смеха» является отнюдь не метафорой, но после истории о первой поездке Эндрю в Германию еле добежала до туалета.
Сейчас она успела под занавес повествования, когда изящная блондинка с аккуратным каре и ухоженными ногтями (она же умница Люся Барэ, ударение в фамилии, как у истинной француженки, на последний слог) вытирала слезы и старалась не хрюкать. Это получалось, откровенно говоря, плохо.
— Нет, Андрюша, твою фамилию давно пора переделать с Карпец на Капец, точнее будет.
— Папа обидится. — Эндрю скромно поправил волосы, чтобы скрыть проглядывающую проплешинку. — Ладно, вторая часть Марлезонского балета в следующий раз. Родина-мать, а вместе с ней В.А. зовет: тебе, Юль, с факсом сражаться, мне — немцам звонить. Пошли, что ли?
Оставшиеся часы Юлька занималась рутиной. С четвертой попытки (старый факс заедал) отправила-таки лежащий на столе запрос по техническому заданию для участия в тендере. Вытащила нижний ящик тумочки, где лежали новенькие файлы, папки и прочая канцелярская мелочь и куда все в офисе имели обыкновение сбрасывать ненужные им бумаги. Без особой необходимости Юлька не лезла в этот хаос, но вчера получила взбучку от Жанны, страдавшей манией к порядку, и пришлось засучить рукава.
Ненужные, но чистые с одной стороны листы, взлетев на полку над головой, устроились ровной стопкой. Технический директор, Малинин Игорь Иванович по прозвищу Малиныч, проходя мимо, одобрительно похлопал Юльку по плечу. Он любил экономию и старался привить ее повсеместно. Ручки и остро заточенные карандаши вернулись в подставку у стены, адресные книжки и другие блокноты — к телефону. Запасные картриджи к принтеру запестрели наклейками: теперь никто не спутает пустые болванки с еще годными к использованию. Напоследок Юлька поправила косо висящую карту Европы.
Сергей не отрывался от экрана компьютера: утром на таможню въехала машина с очередной партией светильников, а в сопроводительных документах обнаружились ошибки. Ближе к пяти Гаранин подошел к столу Юльки и положил на клавиатуру записку.