— Жека, третья же квартира?
— Да. Вон, крайняя, с дерматиновой дверью. А в левом тамбуре, — вспоминал Женька, — жила многодетная семья. Им еще при строительстве переделали две квартиры в одну, и из-за этого потом часто возникала путаница. Особенно у тех, кто не любил рассматривать номера на дверях.
— Но сейчас, — Егор посветил налево мобильным телефоном, — под звонками две бумажки: «1а» и «1б». Видать, уплотнили ваших многодетных.
— Или они просто переехали, а квартиры разделили. — Максим наконец оторвался от приборов. — Спит Бондарь. Счетчики старые, еще с катушкой, и она почти не движется. Значит, работает только холодильник какой. Жек, ты не помнишь, что за плиты были у вас в доме? Электрические?
— Нет, газовые.
— Ну что, тогда за дело! — Свою куртку Максим передал Егору, ссутулился и зачем-то выпятил несуществующий живот. — Вы встаньте сбоку. Хоть я и сомневаюсь, что из глазка в такой темени что-то видно, но на всякий случай.
Он нажал круглую кнопку звонка и не убирал палец, пока механическая птичка не дочирикала до окончания мелодии. За дверью кто-то протопал и хрипло спросил:
— Кто там?
— Здравствуйте. Я ваш сосед сверху. Тут такое дело. Проснулся воды попить, а на кухне газом воняет.
— Ну и?..
«Действительно, глупый повод, — тоже согласился Женька, но мысленно. — Надо было что поскладнее выдумать. Хотя единственный приличный вариант с затоплением отпадал сам собой: Даркина квартира на первом этаже. Эх, не откроет он...»
Но неудача не смутила Максима, и он продолжил лгать:
— Я-то свой вентиль перекрыл, а жена нудит: «Иди к соседям. Не хочу на воздух взлететь». Вы ж понимаете, с бабой спорить себе дороже. Да и была раз в прошлом году утечка. Митяевы — знаете? те, у которых овчарка, — на дачу укатили. Пришлось аварийку вызывать, а они стояк обрубили почти на сутки. Ни тебе чаю попить, ни супа похлебать. — С каждой секундой интонации Максима становились все более приятельскими, а сам он переминался с ноги на ногу, будто в нетерпении. — Так, может, вы глянете у себя. У нас на втором я всех уже обошел. Ничего не свищет, потому и к вам спустился. Газ, он же по вентиляции идет. Вот и мыло с помазком прихватил: а вдруг запузырится где на трубе, — Максим поднял руку с зажатой в кулаке зажигалкой. — Газовщики ж, если ложный вызов, задолбают с проверками и бумажками...
«А вот это ты хорошо ввернул, — одобрил Женька, едва не прыгая на месте от нетерпения, отчего Егор приложил палец к губам, призывая успокоиться. — Нашему козлу лишние разбирательства не нужны. Ну, что ты, Макс, замолчал? Дожимай уже его».
Но Максим не произносил больше ни слова и лишь сверлил взглядом светлую точку глазка. На пару секунд пятнышко потемнело: жилец изучал незваного гостя.
Наконец щелкнул замок, и дверь открылась на ширину, достаточную для одного человека. Максим тут же ударил ногой. Дверь шарахнулась в стенку. По подъезду полетело испуганное эхо. Под ботинками вошедших захрустела осыпавшаяся штукатурка.
За все годы их дружбы Женька всего пару раз забегал к Дариме домой и потому плохо помнил обстановку. Но и сейчас ему показалось, что ничего не изменилось: то же неброское трюмо и полосатые обои. Под потолком покачивался светильник-фонарик на длинном проводе, неизвестно кем задетый. От его дырочек по стенам и людям бегали веснушками светлые точки.
— Владимир Бондарь, если не ошибаюсь? — тон Максима перестал быть дружественным.
Парень, на вид чуть старше Женьки, но почти на голову ниже его, потирал ушибленное плечо и молчал. Крепкие мускулы выдавали любителя «качалки». Несмотря на то, что из одежды на нем были только майка и трусы, он не выглядел смущенным. Наоборот, настороженным, даже подобранным. Как зверь, готовый при необходимости наброситься.
— Что случилось? — В конце коридора появилась всклокоченная женщина в короткой ночной сорочке, едва прикрывающей бедра. — Вова, кто это?
— А вот и ответ. Все правильно, мы по адресу. Ну что? Пообщаемся?
— Мама...
Малыш в сиреневой пижаме и с зайцем под мышкой метнулся к женщине. Она тут же выставила его вперед, как заслон, и победоносно улыбнулась. Женька мысленно выругался: «Черт, как же все осложняется! С такой мымры станется поднять крик и перебудить полдома. Да и этот козел вдруг рванет защищать родную кровь?» Но Владимир лишь покосился на мальчика и вновь принялся буравить взглядом стоявшего напротив Максима. Вероятно, его одного он считал противником, заслуживавшим внимания. Этим воспользовался Егор, который приблизился к малышу и присел на корточки.
— Привет. Кто это у тебя прячется? Кролик? А почему он такой грустный? — Егор качнул поникшие уши зверька. — Наверное, замерз. Пошли-ка оденем его, а папа пока поразговаривает с дядями. И маму мы с собой позовем.