— Ну что, проводим уходящий год, щедрый на события, счастливый, хоть и не без потерь. — Женька потрепал по волосам Юльку, подумавшую о папе и потому вздохнувшую, и наполнил бокалы вином. Они решили не глотать голодные слюни, и ужин начался задолго до обращения президента. — Главное, он свел нас вместе, Ляпа. И по этому поводу у меня особенный подарок.
Продолговатая коробочка, которую Женька вытащил из лежавших на полу джинсов, легко умещалась на его широкой ладони. Что скрывалось в бархатном футляре, напоминавшем пенал, нетрудно было предположить. Юлькины пальцы задрожали, и она не сразу смогла отщелкнуть крышку. Но, даже совладав с замочком, еще по крайней мере полминуты пялилась на золотую цепочку внутри. Крупная, широкая, та будто состояла из двух рядов восьмерок, один в одном, искусно переплетенных друг с другом. Даже ничего не понимающей в ювелирных украшениях Юльке было очевидно, что подобная красота обошлась Марчуку в круглую сумму.
— Подумал, что простым колечком тебя не удержать. — Женька откровенно наслаждался Юлькиным ступором. — Потребуется что-то помассивнее и подлиннее. Примеришь?
Цепочка повисла на худой шее внушительным жгутом, ноготь едва не сломался, зацепившись за звено, но ничто не могло прогнать выражение истинного блаженства с Юлькиного лица.
— Жень, я... Спасибо! Просто нет слов, одни поцелуи. — Она и в самом деле обчмокала все Женькино лицо и потом перегнулась к елке. — Даже не знаю, как после такого дарить мой скромный презент... Угадаешь который?
Без раздумий Женька ткнул пальцем в коричневый бумажный пакетик:
— Даркин. А эпатажные девчонки, — рука передвинулась вправо, к комку, замотанному в глянцевый лист, на котором выгибалась полуголая девушка, — это чистый «Ляпа-style».
— Не нравится? Тогда в следующий раз выберу... выберу...
Несмотря на все старания, в памяти не всплывало ни одного журнала с обнаженными мужчинами, и Юлька перестала напрягаться. В конце концов, Женькино замечание можно было расценить как комплимент, пусть и сомнительный, ее творческой жилке. А когда извлеченный из бумаги галстук переместился на голый Женькин торс, желание пререкаться и вовсе пропало. «Все-таки не зря Дарка выбрала бордовый цвет. Стильно, вызывающе, сексуально», — едва не облизнулась Юлька. Не сумев завязать правильный узел, Женька закрутил галстук на пионерский манер и переключился на второй сверток, Юлькин.
— Интересно, что там? На чем остановилась твоя извра... изворотливая фантазия? Стринги с хоботом? Плетка? Ошейник?
— Если понадобится, для ролевых игр надену на тебя вот этот поводок, — Юлька поиграла цепочкой. — Бельишко без примерки опасно покупать: вдруг что существенное прищемит? Сама же потом пожалею. Эй, осторожно! Не тряси!
— Не то взорвется? — уточнил Женька и, храбро «расчленив» упаковочную фифу на две бумажные половинки, прочитал по слогам: — На-ви-га-тор...
Юлька смутилась. Она ожидала восторг, сдержанную радость хотя бы, благодарность как минимум, но на Женькином лице отражалось лишь удивление, смешанное с чем-то еще, что Юлька никак не могла расшифровать. О-о, теперь она как никогда понимала, что испытывала Дарима пару часов назад, когда сама Юлька таращилась на ежедневник. «Обещаю впредь не крутить носом, даже получая что-то бесполезное, — мысленно поклялась Юлька, — только пусть Марчук улыбнется».
— Ну, это чтобы ты не заблудился нигде, — наконец промямлила она хоть какое-то объяснение.
— Да уж, теперь точно не стану блудить и карты в телефон тоже брошу закачивать. — Женька сгреб Юльку в охапку и, потерев носом ее висок, шепнул: — Спасибо, Ляпище.
Стрескав половину курицы, они валялись на диване и бегали по телевизионным каналам, не останавливаясь ни на одном дольше пять минут. Под теплым Женькиным боком, с набитым животом Юлька чувствовала себя счастливой и умиротворенной. Из дремы ее вырвало неожиданное:
— Ляп, а переезжай ко мне, а? Чё мы, как маленькие, носимся с одной улицы на другую?
В первый момент Юлька решила, что ослышалась: мало ли что почудится после выпитой на двоих бутылки вина. Она медленно повернулась, но излишне серьезные Женькины глаза подтвердили: это не слуховые галлюцинации. Юлька открыла рот, но извлекла из себя лишь несуразное «Я-а-а».
— Надеюсь, ты перешла на немецкий и это все-таки обозначает «да»? — глуповато пошутил Женька, явно пытаясь разрядить напряженную атмосферу и нащупать правильную интонацию в непростом, по крайней мере для Юльки, разговоре.