— Да беременная она. Одиннадцать недель. УЗИ валялось среди остальных бумаг в комоде, где искали чек, а читать я и вверх ногами умею. Когда только успела?.. Ну что, Ляпа, — хлопнуло шампанское, и Женька наполнил бокалы, — мы же так и не пили за Новый год. Пусть он будет лучше прошлого.
— А еще веселее, денежнее, удачливее, терпеливее, — подхватила тост Юлька.
— Короче, за сплошное «ее».
Они чокнулись.
За окном загремел салют, подхваченный и умноженный эхом плотно застроенного района. Какое-то время ничего не было слышно, кроме разрыва залпов и потрескивания искр. На смену отгремевшим выстрелам пришло заунывное верещание автомобильной сигнализации. Потом внизу захохотали, грохнула одинокая петарда, и тут же, будто по сигналу, пошла новая волна фейерверков. По стенам бегали разноцветные сполохи, на экране телевизора герой новогодней комедии летел в Ленинград, а Женька с Юлькой, не замечая ничего, снова исступленно целовались...
Через пару часов, пригревшись на Женькином плече, Юлька встрепенулась. Что-то было не так. Ослабила перекрутившуюся и давящую на шею цепочку. Нет, дело не в ней, а в какой-то промелькнувшей мелочи, пустяке, но, как правило, в Юлькиной жизни именно такая ерунда играла колоссальную роль. Юлька заново перебрала в памяти весь день и улыбнулась: приснившиеся ягоды впервые прошли без последствий. Ничто не омрачило праздник: дом не взорвался, курица не сгорела, Женька не застрял в лифте, сама Юлька вроде бы тоже никого не расстроила.
Размышляя дальше, она стянула со стола и забросила в рот помидорку.
Пожалуй, только новость про сломавшийся ноутбук была горьковатой пилюлей в череде хороших событий, но и здесь повезло, что Женькина бывшая не выбросила документы. Здорово вообще то, что она просто подняла трубку. Если бы Юльке звонил кто-то из ее прошлых симпатий, она не уверена, что снизошла бы до разговора: среди ее достоинств не числились всепрощение и уж тем более соблюдение приличий. Может быть, лет эдак через двадцать-тридцать и то, если повезет с учителем...
К десне прилипла кожура, и, чтобы вытащить ее, Юлька поелозила языком. Напрасно: кусочек никуда не делся. Хлебнула сок прямо из пачки. Это помогло, но после приторной жидкости жутко захотелось обыкновенной сырой воды. И Юлька пошла на кухню. Припала к крану ртом и долго пила, смакуя каждый глоток. Вытерла мокрый подбородок и вернула полотенце на крючок-присоску сбоку холодильника. Рядом висел прошлогодний календарик, на котором Дарима, пока работала в «Орфее», отмечала смены. Сняв уже бесполезную бумажку, Юлька хотела было выбросить ее в мусорку, когда ее словно ударило током.
«Беременность. Одиннадцать недель. Это... Разделим на четыре... Выходит два с половиной месяца. Уберем декабрь, ноябрь... — Юлька лихорадочно тыкала ногтем в цифры и раз за разом сбивалась, попадая в одни и те же столбики, плывущие перед глазами. — Еще две недели... Получается... Середина октября. Или нет?.. — Она пересчитала снова. — Кажется, все верно. Так, октябрь. В Штутгарт я летала шестнадцатого — семнадцатого. Когда же Женька расстался с этой... как ее..? — Юлька попыталась вспомнить имя экс-девушки Марчука, но безуспешно. Наверное, он попросту не называл его. — До нашей встречи в аэропорту или после, когда маялся с зубами? Нет, — тут же отмела Юлька второй вариант, — срок был бы меньше. Черт, эта математика!..»
Смятый календарик шмякнулся в стену.
«Поговорить бы с той, безымянной. Кому, как не ей, знать, чей головастик пришел к финишу. Но это возможно только утром, когда все лица, действующие и предполагаемые, проснутся. А сейчас я могу только набросать собственные догадки. — Юлька закурила. — Если мыслить логически и разбирать все с начала... Стоп! Что я знаю про Женьку и «эту», чтобы прийти к отправной точке отсчета в их отношениях? Ничего, кроме факта, что они были. Когда-то. Сколько-то. Зачем-то. Как ни крути, а придется копать в обратном порядке. Итак, у нее токсикоз... Вот разве трепался бы Женька о беременности так откровенно и бесхитростно, если бы хоть на секунду допускал мысль, что именно он отец будущего ребенка? Нет, — немедленно ответила сама себе Юлька, и от этой уверенности ей чуть-чуть полегчало. — Марчук не умеет притворяться. А когда пытается врать, в глаза не смотрит и вообще спотыкается на каждом слове. Значит, Женька сам не проводил параллель между подсмотренным УЗИ и их давней, или недавней, связью с «этой»... Черт, надо узнать, как ее зовут!»
«Чего ты мучаешься? — вдруг зашептала очнувшаяся вредность. — Копаешься в чужом белье, рискуя измазаться по самые уши... Перепила, что ли?»